Кто пригласил лорда Редстока в Россию?
Кто пригласил лорда Редстока в Россию?
С именем англичанина лорда Редстока связано возникновение евангельского движения в Санкт-Петербурге в 1874 году. Через его проповедь обратились к Богу многие столичные аристократы, которые стали собираться по домам для чтения Св. Писания, молитвы и проповеди Евангелия. Пресса назвала этих новых верующих редстокистами, поскольку Редсток был их проповедником и учителем евангельской веры.
Если на этом остановиться, то можно прийти к мнению, что евангельское движение в Санкт-Петербурге имело сугубо английское происхождение. Однако это только часть картины. Давайте зададимся вопросом: каким образом Редсток оказался в Северной столице? Но сначала скажем два слова о нем.
Лорд Редсток
Англичанин Гренвилл Аугустус Вильям Вальдегрейв (1833-1913), третий барон Редсток из Кастлтауна, родился в Ирландии в 1833 г . Его дед и отец, служа во флоте, достигли адмиральских званий, а сам он получил образование в Харроу и в Оксфорде. Посещая поля сражений Крымской войны вскоре после ее окончания, он подхватил лихорадку. Врачи нашли его состояние безнадежным, однако он воззвал к Господу и был услышан. Там, в России, Редсток дал обещание служить Господу, если выживет[1].
Получив исцеление, он стал необыкновенно ревностным христианином. Под влиянием евангельского пробуждения в Англии, в 1866 году Редсток ушел в отставку с военной службы и всецело посвятил себя служению проповеди Евангелия. В 1868 году он провел свои первые собрания в Париже. В последующие годы Редсток посетил многие страны Европы, США, совершил семь миссионерских поездок в Индию[2].
В богословском отношении Редсток являлся выразителем «внеденоминационного» англо-американского движения пробуждения викторианской эпохи. Акцент в его проповеди делался на личном и прочувствованном обращении к Богу, изменении жизни и посвящении себя Христу на служение[3].
Духовные искания великосветских дам
В 1860-х – начале 1870-х годов многие петербургские дамы высшего света в поисках живого Бога путешествовали по Западной Европе. Благодаря проповеди Редстока и других европейских проповедников, обратились к Богу генеральша Е.И.Черткова, сестры Козляниновы, княгиня Н.Ф.Ливен, литератор Ю.Д.Засецкая, вдова статского советника М.Г.Пейкер и ее дочь А.И. Пейкер и некоторые другие аристократки. Их рождение свыше произошло за границей, еще до первого приезда Редстока в Петербург[4].
Елизавета Черткова, Наталья Ливен и ее сестра княгиня Вера Гагарина были очарованы английскими евангельскими собраниями[5]. Отчасти объяснение этому можно найти, например, у Н.С.Лескова, писавшего о плачевном состоянии тогдашнего православного духовенства, неспособного удовлетворить духовные чаяния своей паствы. Оказавшись в положении овец без пастыря, эти благонамеренные русские дамы стали искать в европейской приходской жизни доброго примера и указаний, а затем пожелали ввести что-то подобное в церкви русской[6]. Для этой миссии ими и был выбран лорд Редсток.
Кто пригласил лорда Редстока?
Уже в первой половине 1860-х годов зафиксированы многочисленные контакты, которые имела семья Редстоков с русскими женщинами в Англии, и лорд уже тогда выражал желание ехать в Россию[7]. Далее, в конце 1860-х – начале 1870-х годов Редсток встречался с русскими во Франции и в Швейцарии во время своих миссионерских поездок[8].
В течение 10 лет Редсток надеялся принести свидетельство о Христе в страну, против которой он воевал, и уже начал отчаиваться, что это когда-либо случится. Однако, когда одна или несколько русских дам пригласили его в Санкт-Петербург для проповеди Евангелия, он понял, что долгожданный час пробил[9].
Наша позиция заключается в том, что эти приглашения исходили не менее, чем от трех лиц. Чтобы обосновать ее, нужно ответить на вопрос: от кого именно поступили приглашения лорду Редстоку?
1. Елизавета Ивановна Черткова
Самый распространенный взгляд отечественных евангельских историков состоит в том, что Редсток прибыл в Россию по приглашению Е.И.Чертковой[10].
Справка. Елизавета Ивановна Черткова (урождённая графиня Чернышёва-Кругликова; 1832 — 1922) — благотворительница, последовательница лорда Редстока; внучка графа Г. И. Чернышёва.
Детство и юность провела с родителями за границей, в Западной Европе. В 1851 году вышла замуж за будущего царского генерал-адъютанта Григория Ивановича Черткова (1828—1884). Супруги были весьма близки к царскому двору.
Обратившись к Богу, она оставила придворную жизнь, начала заниматься благотворительностью и проповедью Евангелия. В начале 1890-х годов Черткова на приобретенном участке земли в Гавани Васильевского острова построила деревянный особняк с залом для собраний, ставший одним из центров евангельского христианства в Санкт-Петербурге. Принимала деятельное участие в возведении «Дома Евангелия» на 24-й линия Васильевского острова, д. 11, который был открыт 25 декабря 1911 года[11].
Известно, что Редсток оказал Чертковой духовную помощь в горе, вызванном потерей двух ее несовершеннолетних сыновей[12].
Многие англоязычные авторы разделяют взгляд, что приглашение поступило от Чертковой, с которой Редсток встретился в Швейцарии, что в его учении она смогла найти утешение своему материнскому горю, и что этого утешения она не смогла найти в формальной принадлежности к русской церкви[13].
2. «Великая княгиня»
Немало источников указывает на то, что приглашение Редстоку поступило от некой «великой княгини»[14]. Наиболее детально эту историю, имевшую место, вероятно, в 1869 году, излагает биограф Редстока, миссис Эдвард Троттер. Она пишет:
«В Париже один обратившийся к Господу российский дипломат предпринял усилия, чтобы организовать встречу Великой княгини с лордом Редстоком. На его предложение последовал решительный отказ. Не теряя надежды, он обратился за молитвенной помощью в небольшое собрание на улице Roquepine, чтобы эта беседа все же состоялась. Несколько дней спустя княгине С., которая совсем недавно нашла утешение в своем глубоком горе, было предложено лордом Редстоком провести вечер с ним и его семьей, но из-за вспышки ангины встреча была перенесена из дома лорда в апартаменты княгини[15].
Назначенный день лорд провел в посещениях. От хождения целый день по жаре он так устал, что испытывал искушение не идти на встречу с княгиней. Однако, не желая нарушить обещание, он решил все же пойти. Вопреки своему обыкновению он взял извозчика и вследствие этого приехал на десять минут раньше условленного времени. Через три минуты после его прибытия раздался стук в порт-кошер[16], и было объявлено имя знатной дамы. Не видя англичанина, она сказала княгине: "Я отправила экипаж, и собираюсь провести вечер у тебя". Когда лорд Редсток был ей представлен, она вздрогнула. Здесь был человек, с которым она отказалась встретиться. Однако его искреннее и сердечное приветствие разрушило ее предубеждение, а последовавший затем рассказ о Божественной любви нашел неожиданный отклик в ее сердце. Позже их пятичасовой разговор, который был устроен перед ее отъездом в Россию, предоставил возможность дальнейшего исследования Писаний.
Конечно, прибудь лорд Редсток в назначенный час, Великой княгине было бы сказано, что он вот-вот появится, и она бы избежала встречи с ним, но, казалось бы, случайное изменение ситуации сделало беседу неизбежной, что в результате привело к началу миссии Редстока в России. По возвращении домой Великая княгиня говорила многим из своего круга о том, что она услышала, и позже по ее приглашению лорд Редсток прибыл в Россию»[17].
Эту удивительную историю вслед за миссис Троттер почти в деталях повторяет Софья Ливен. По ее словам, приглашение Редстоку последовало от дамы, принадлежащей «к одной из ветвей русского царствующего дома»[18].
Невольно возникает вопрос: о ком идет речь? Согласно миссис Троттер, когда по приглашению Великой княгини лорд Редсток прибыл в Россию, он нашел компанию ее родственников и друзей, собранных для встречи с ним, которые слушали с глубочайшим интересом историю его евангельской работы среди лондонской бедноты[19].
Из одного архивного источника автором была сделана выписка, что в 1874 году в Санкт-Петербурге «Ее Высочество Евгения Максимилиановна Ольденбургская открыла свою гостиную для проповедей Лорда Редстока». Эта информация позволяет предположить с высокой долей вероятности, что она и была той самой дамой из русского царствующего дома, о которой писали миссис Троттер и Софья Ливен.
Справка. Светлейшая княжна Евгения Максимилиановна Романовская, герцогиня Лейхтенбергская, в замужестве принцесса Ольденбургская, принцесса Богарне (1845, Санкт-Петербург — 1925, Биарриц, Франция) — член Российского императорского дома (с титулом «Императорское высочество»). Была четвёртым ребёнком в семье великой княгини Марии Николаевны и герцога Максимилиана Лейхтенбергского. Племянница царя Александра II, внучка императора Николая I и Эжена Богарне, пасынка Наполеона. Евгения Максимилиановна проявляла большую активность в общественной жизни. Непосредственно участвуя во многих прогрессивных преобразованиях в России, она заслуженно была награждена орденом «За беспорочную службу Отечеству на ниве благотворительности и просвещения»[20].
Мы не располагаем сведениями, что принцесса Ольденбургская стала последовательницей Редстока, но Бог явно использовал ее для того, чтобы лорд мог приехать, и огонь пробуждения зажегся бы в столице Российской империи.
3. Юлия Денисовна Засецкая
Немало источников указывает на то, что приглашение лорду Редстоку поступило и от Ю. Д. Засецкой, которая была близким человеком в семье Редстоков. В 1876 году она писала Н.С.Лескову: «Я в их семействе, включая его недавно умершую мать и его сестру, проводила дни, я у них бывала как у себя»[21].
Справка. Юлия Денисовна Засецкая, урождённая Давыдова (1835 — 1882) — дочь героя войны 1812 года Дениса Давыдова.
Уверовала под влиянием лорда Редстока и занялась активной миссионерской и благотворительной деятельностью. Открыла первый в Петербурге ночлежный дом, перевела на русский язык труды Джона Буньяна «Путешествие Пилигрима в Небесную Страну» и «Духовная война», а также роман Лью Уоллеса «Бен-Гур». Засецкая была собеседницей и корреспонденткой Николая Лескова и Фёдора Достоевского, которых пыталась убедить в истинности евангельского вероучения. Писатели же, отдавая должное уму и личным качествам женщины, весьма активно с ней полемизировали.
В середине 1880 года Засецкая уехала из России в Париж, где и умерла в 1882 году[22].
Литературовед С.А.Ипатова пишет: «Близкое знакомство Засецкой с лордом Редстоком состоялось в Англии, по-видимому, в начале 1870-х годов и произвело на нее неизгладимое впечатление. Именно Засецкая, по сообщению Лескова, полученному от нее самой, как и все сведения о пасторе, использованные им в книге «Великосветский раскол», зимой 1873/74 года пригласила Редстока в Петербург»[23].
Позицию Ипатовой разделяет и литературовед Б. Тихомиров, который пишет: «Активнейшей деятельницей петербургского редстокизма стала Ю. Д. Засецкая. Лесков называл ее «старостихой редстоковой церкви в России» и «главною виновницею всего нынешнего религиозного движения в большом свете»[24].
Независимо от российских литературоведов, этого же взгляда придерживается авторитетный американский историк Альберт Вардин, который пишет: «Николай Лесков был уверен, что приглашение пришло через Юлию Засецкую, которая приехала познакомиться с Редстоком в Лондон и была одной из горячих его последовательниц в Санкт-Петербурге»[25]. Эту же позицию разделяет и другой серьезный западный исследователь Марк МакКарти[26].
Лесковская «старостиха» - кто она?
Это неожиданное, если не сказать сенсационное, утверждение о том, что Лесков в книге «Великосветский раскол» писал портрет «старостихи» с Засецкой, противоречит взгляду большинства российских евангельских историков, традиционно отождествляющих героиню очерка с Е.И.Чертковой[27].
Нужно сказать, что обе стороны не приводят в защиту своей позиции никаких аргументов, очевидно, считая свой взгляд единственно возможным. Кто же прав в этом заочном споре? Чтобы решить этот вопрос, необходимо проанализировать текст книги, и сравнить изложенные Лесковым конкретные факты и характеристики личности «старостихи» с тем, что нам известно о Чертковой и Засецкой. При этом решающее значение для выяснения истины будут иметь такие факты, которые можно достоверно отнести лишь к одной из упомянутых нами героинь.
Но прежде выяснения этого вопроса, дадим слово Лескову, согласно которому «старостиха» сделала для успеха дела проповеди не меньше, чем Редсток: «Она отыскала в Англии Редстока и пустила его в ход в Петербурге…»[28]; «выписала его в Россию…»[29]; «всё это шло разумеется под ее водительством… ее как-то по-матерински радовали его успехи…»[30]; а ведь «успех лорда Редстока в высшем петербургском обществе (…) репутация его, как проповедника, могла бы очень скоро пасть, если бы не было при нем этой горячей, пламенной и фанатически ему преданной женщины (...). Его успех должен быть приписан не столько ему, как этой энергичной женщине. Она не только собирала ему аудиторию, но она маскировала скуку его бесед своим кипучим оживлением; она страдала за него, видя как из него не летит выспрь крылатое слово; страдала за слушателей, наконец, за саму себя и на другой день опять верстала людей в слушатели, уверяла всех и себя саму, что это было хорошо, и такими неутомимыми усилиями ввела в моду Редстока, которому без нее здесь не было бы никакого хода и значения. Теперь его положение упрочено…»[31].
Убедившись в решающей роли «старостихи» в успехе Редстока, мы оказываемся еще более заинтригованы. О ком всё-таки пишет Лесков: о Чертковой или Засецкой?!
Первое утверждение писателя, которое помогает пролить свет: отец «старостихи» – «известнейший герой двенадцатого года»[32].
Отец Засецкой – Денис Давыдов, безусловно, является таковым. Во время войны 1812 года к нему, поэту и герою-партизану, пришла всенародная слава, которая не померкла до наших дней.
Напротив, Ивана Кругликова (или Ивана Чернышева-Кругликова)[33] – отца Чертковой, никак нельзя отнести к «известнейшим» героям, хотя он был участником войны 1812 года и удостоен наград за храбрость в сражениях русской армии против Наполеона в Европе в 1813-1814 годах.
Но что такое всенародная известность? Когда писали о Засецкой, почти всегда упоминали, что она – «дочь героя войны 1812 года Дениса Давыдова». Это делалось потому, что Денис Давыдов был известен всем, а о Чертковой так не писали, потому что ее отец Иван Кругликов такой славой не обладал. Поэтому, слова Лескова об отце – «известнейшем герое», являются первым весомым аргументом в пользу Засецкой[34].
Второе утверждение Лескова, которое помогает пролить свет: после сближения с Редстоком и возвращения в Россию, «старостиха» пожертвовала значительную сумму денег на устройство ночлежного приюта бездомным[35].
Это еще один надежный аргумент в пользу Засецкой. Согласно воспоминаниям Анны Григорьевны Достоевской, жены писателя, знакомство Достоевского с Засецкой относится к 1873 году: «Она только что основала тогда первый в Петербурге ночлежный дом (по 2-й роте Измайловского полка) и чрез секретаря редакции „Гражданина” пригласила Федора Михайловича в назначенный час осмотреть устроенное ею убежище для бездомных»[36].
Черткова также занималась благотворительностью. В 1871 году на ее средства в Гавани (Канареечная улица, 3-5) был открыт детский Екатерининский приют (позднее Екатерининское училище), в котором дети получали содержание, образование и христианское воспитание[37].
Тем не менее, у Лескова ясно говорится о ночлежном приюте для бездомных, а его содержала Засецкая. К своему детищу она относилась самоотверженно, о чем было сказано в ее некрологе:
«27 декабря [1882 года] скончалась в Париже Юлия Денисьевна Засецкая, дочь знаменитого партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова. Покойная была хорошо известна своею филантропическою деятельностью. Она первая задумала и осуществила проект ночлежного приюта, устроенного по Обводному каналу, близ вокзала с.-петербургско-варшавской железной дороги, на несколько сот лиц обоего пола. В течение почти десяти лет Ю.Д.Засецкая непосредственно руководила созданным ею учреждением и неоднократно дополняла скудный приход от 5-ти копеечной оплаты собственными средствами. Салоны г-жи Засецкой собирали тоже нередко, великим постом, избранное столичное общество на религиозные беседы»[38].
Третий аргумент Лескова в пользу Засецкой: сознательное и искреннее искание живого Бога. Лесков пишет, что его героиня с юности, наблюдая жизнь приходского священника, приезжавшего служить в их родовое имение, пришла к мысли, что «в России ни Бога, ни христианства не понимают»[39]. С ненасытимой жаждой богоискательства ее потянуло в Европу. «Как другие ездят туда за модами и удовольствиями, так она летела туда искать лучшей веры». Происходит ее знакомство со многими протестантскими учителями веры в Германии и в Англии. Наконец, она сближается с Редстоком: «Она нашла в нем христианина по своей мысли и на нем остановилась»[40].
Это повествование о «старостихе» хорошо согласуется со словами Лескова, прямо посвященными Засецкой в истории «О куфельном мужике и проч.»:
«Словом, она была очень добрая и хорошо воспитанная женщина и даже набожная христианка, но только не православная. И переход из православия в протестантизм она сделала, как Достоевский правильно понимал, потому, что была искренна и не могла сносить в себе никакой фальши. (…) И он ей пенял и наставлял, но никак не мог возвратить заблудшую в православие. Споры у них бывали жаркие и ожесточенные, Достоевский из них ни разу не выходил победителем. В его боевом арсенале немножко недоставало оружия. Засецкая превосходно знала Библию, и ей были знакомы многие лучшие библейские исследования английских и немецких теологов, Достоевский же знал Священное Писание далеко не в такой степени…»[41].
Теперь нам уже известно, откуда произросли корни европейских теологических знаний Засецкой, которым не мог противостоять Достоевский.
У Чертковой путь был иной. Она пусть формально, но долго держалась за православие. Согласно С.Ливен, «ей пришлось пережить много внутренней борьбы, чтобы полностью освободиться от вековых предрассудков»[42]. По свидетельству самой Чертковой, она много лет жила беспечной, самой пустой светской жизнью. Для нее религия была какой-то официально-холодной формальностью. Лучшие годы свои она проводила в светских удовольствиях, без одной серьезной мысли. При этом Бог искал ее, дав свидетельство о Себе через знакомство с евангельскими верующими в Англии. Хотя вера этих людей произвела на нее немалое впечатление, но не привела сразу к перемене ее жизни. Она удалилась от Бога, боролась с Ним, пока не была сокрушена, по ее же словам, смертью двух своих сыновей. У Чертковой обращение к Христу произошло через это личное двойное горе, и если бы Лесков писал о ней, то не мог бы не упомянуть этот ключевой момент ее духовного пути[43].
Четвертый аргумент в пользу того, что Лесков писал о Засецкой, заключается в том, что Лесков и Засецкая хорошо знали друг друга, часто общались, состояли в переписке. Само написание «Великосветского раскола» стало возможным исключительно благодаря тому, что Засецкая предоставила писателю свои записки о Редстоке[44]. Близко знавшему Засецкую, и как литератора, и как искреннюю редстокистку, Лескову ничто не мешало сделать ее героиней своего очерка. В то же время отсутствуют письма или иные сведения о том, что писатель был хорошо знаком с Чертковой и потому маловероятно, что он мог бы со знанием дела изобразить ее путь духовных исканий и дать ее психологический портрет.
Итак, факты не противоречат друг другу и свидетельствуют о том, что в образе «старостихи» Лесков изобразил Засецкую. Но тогда возникает вопрос: почему в евангельской историографии «старостиху» всегда отождествляли с Чертковой?
А всегда ли? Выполненная автором проверка показала, что это утверждение возникло сравнительно недавно, и впервые было напечатано в 1989 году в авторитетном труде «История ЕХБ в СССР»[45]. Поскольку этот солидный труд, вполне заслуженно, стал исторической классикой, то легко понять, почему эта точка зрения постоянно тиражировалась и переносилась из одной публикации в другую, формируя устойчивый стереотип.
Наверное, стоит задаться вопросом: как это стало возможным? Ответ видится в следующем. Очерк «Великосветский раскол» впервые увидел свет в начале 1877 года и повествует о самом начале пробуждения. Это своего рода стоп-кадр первых трех лет евангельского движения в Санкт-Петербурге. Историки, да и просто наблюдательные люди знают, как быстро меняется общественное сознание и взгляд на вещи, если они не записываются и не передаются из поколения в поколение. Увы, Засецкая, игравшая важную роль в первые годы движения, о чем свидетельствуют первоисточники, в исторической памяти церкви ушла на вторые роли после своего отъезда из России и ранней кончины в Париже в 1882 году. В то же время Черткова была ключевой фигурой евангельского движения свыше 40 лет, вплоть до революции 1917 года, и потому оставила значительно более глубокую память в евангельской истории. Для сравнения, в упомянутой «Истории ЕХБ в СССР» Засецкая упоминается лишь дважды, а Черткова – 18 раз.
Вероятно, поколение евангельских историков, жившее во второй половине ХХ века в условиях цензуры и запретов на доступ к информации, не имело возможности изучить достаточный массив первоисточников и пришло к неверному умозаключению. Ассоциация образа Чертковой с лесковской «старостихой» не вызвала особых сомнений, поскольку по отношению к Редстоку у Засецкой и Чертковой было много схожего: обе знали лорда по встречам в Англии, еще до его приезда в Петербург, обе пригласили его в Россию, обе были его деятельными помощницами, обеспечивая аудиторию и переживая за успех его проповеди.
Впрочем, надо оговориться, что наши аргументы в пользу Засецкой не могут служить прямым доказательством, каким могла бы стать, например, обнаруженная в черновике или записной книжке Лескова запись писателя, в которой бы говорилось, с кого именно он писал свою «старостиху». Поэтому право на существование имеют обе точки зрения, и каждый может сделать свой выбор.
Прибытие Редстока в Петербург
В течение 10 лет Редсток надеялся посетить Россию и начал отчаиваться, что это когда-либо случится. Однако дверь, наконец, открылась через приглашения, которые он получил от нескольких русских женщин. Редсток, живя под водительством Святого Духа, учил: «Никогда сами не открывайте полуоткрытую дверь. Когда Бог хочет, чтобы мы шли, Он откроет перед нами широкие двери! Иногда, чтобы испытать нас, Он позволяет нам видеть лишь приоткрытую дверь. Будем ли мы ждать, когда Он Сам широко распахнет ее для нас?!»[46]
Вот почему Редсток многие годы ждал ясного указания от Бога, и только после нескольких приглашений от разных лиц, и что важно, от члена Императорского дома, обрел уверенность, что путь его в Петербург, наконец, приготовлен Господом[47]. Можно сказать, что на нем исполнилось Слово Божье: «При словах двух или трех свидетелей состоится дело» (Втор. 19:15).
В ту же зиму Редсток поехал в Россию и прибыл в Петербург не позднее февраля 1874 года[48]. Как он, так и его слушатели, были подготовлены Богом, и потому вскоре началось евангельское пробуждение.
Заключение
Наше исследование позволяет сделать несколько выводов.
Во-первых, собраны убедительные аргументы, что в очерке Н.С.Лескова «Великосветский раскол» в образе главной героини, горячей помощницы Редстока, пригласившей его в Россию, запечатлена Ю.Д.Засецкая. Однако и традиционный взгляд отечественных историков, что «старостихой» является Е.И.Черткова, нельзя считать утратившим значение. Только дальнейшие исследования помогут нам придти к окончательной ясности.
Во-вторых, собраны сведения, показывающие ведущую роль петербургских великосветских дам в организации евангельского пробуждения. Наше исследование подтвердило, что лорд Редсток приехал в Россию по приглашению нескольких русских женщин. Мы можем назвать определенно Е.И.Черткову, Ю.Д.Засецкую и, с высокой долей вероятности, Ее императорское высочество принцессу Евгению Максимилиановну Ольденбургскую. Эти дамы не только пригласили лорда Редстока, но и создали ему условия, горячо покровительствовали ему и много сделали для успеха его проповеди. Важно осознать, что Редсток стал проводником евангельского пробуждения по желанию и инициативе русских женщин-аристократок. Это был их собственный, никем не навязанный выбор.
В-третьих, эти русские женщины были не только возрождены на Западе, но и приобрели опыт английской евангельской духовности. Они понимали, что если Редсток приедет, то и в русском обществе может начаться евангельское пробуждение, подобное английскому. В результате сотрудничества этих дам и лорда Редстока произошла историческая встреча англо-американского движения пробуждения и русского евангельского богоискательства. Следствием этого стало духовное пробуждение в Санкт-Петербурге, которое повлияло на формирование евангельских церквей по всей России[49].
[1] Шендеровский Л. Евангельские христиане. – Торонто: 1980. С. 86-88; Коррадо Ш. Философия служения полковника Пашкова. – СПб.: 2005. С.39; Фаунтин Д. Лорд Редсток и духовное пробуждение в России. – Мн.: 2001. С.17; и др.
[2] Wardin A. W. On the Edge. – Eugene, Oregon: 2013. P.169-171.
[3] Пузынин А. Традиция евангельских христиан. – М.: 2010. С.69, 88-89.
[4] Лесков Н.С. Великосветский раскол. – СПб.: 1877. С.111-113; Ливен С. Духовное пробуждение в России. – Корнталь: 1990. С. 15-16, 33; Мицкевич А. И. История ЕХБ. – М.: 2007. С.85; История ЕХБ в СССР. – М.: 1989. С.80-82; Савинский С.Н. История ЕХБ Украины, России, Белоруссии (1867-1917). – СПб.: 1999. С.142; Wardin A.W. P.171.
[5] Wardin A.W. P.170-171.
[6] Лесков Н.С. Указ.соч. С.113-115.
[7] Wardin A.W. P.170-171; Trotter E. Lord Radstock: An Interpretation and a Record. – London: 1914. P.180; McCarthy M. Religious conflict and social order in 19th-century. – 2004. P.58; РГИА. Ф.702. Оп.1. Д.1; Лесков А. Жизнь Николая Лескова. – М.: 1954. С.339.
[8] Wardin A.W. P.170-171; McCarthy M. P.58.
[9] Хейер Э. Религиозный раскол в среде русских аристократов в 1860-1900 годы. – М.: 2002. С.45-46; Wardin A.W. P.170-171; Ливен С. Указ.соч. С.10-11; Fountain D. Lord Radstock of Mayfield. – Southhampton: 1984. P.16-17.
[10] История ЕХБ в СССР. С.80, 82; Савинский С.Н. Указ.соч. С.144; и др.
[11] Сведения из Википедии, отобранные и проверенные автором. Дата обращения: 07.09.2016.
[12] РГИА. Ф.702. Оп.1. Д.1; Ливен С. Указ.соч. С.37; Проханов И.С. В котле России. – Чикаго: 1992. С.55-56; Юбилейный доклад генерального секретаря ВСЕХБ А.В.Карева в связи с 100-летней годовщиной братства ЕХБ в СССР // Братский вестник. 1967. № 4. С.15; Каретникова М.С. История Петербургской церкви ЕХБ // Альманах по истории русского баптизма. Вып.2. – СПб.: 2001. С.21-24; Шендеровский Л. Указ.соч. С.86-88; и др.
[13] Fountain D. P.17; Хейер Э. Указ.соч. C.45; Wardin, A.W. P.169-171; Коррадо Ш. Указ.соч. C.39-40.
[14] Fountain D. P.16-17; Харви Э.и Л. Они знали своего Бога. Часть 4. – СПб.: 2000. С.153-154; и др.
[15] Некоторые историки полагают, что этой «княгиней С.» была Черткова.
[16] Выездные ворота для кареты, располагавшиеся под домом.
[17] Trotter E. P.184-186.
[18] Ливен С. Указ.соч. С.10-11.
[19] Trotter E. P.186.
[20] Сведения из Википедии. Дата обращения: 11.08.2016.
[21] Лесков А. Указ.соч. С.339.
[22] Сведения из Википедии, отобранные и проверенные автором. Дата обращения: 07.09.2016.
[23] Ипатова С.А. Достоевский, Лесков и Ю.Д.Засецкая: спор о редстокизме: (Письма Ю.Д.Засецкой к Достоевскому) // Достоевский: Материалы и исследования. Т. 16. – СПб.: 2001. С. 411, 413.
[24] Тихомиров Б. С Достоевским по Невскому проспекту. – СПб.: 2012. С.215-216.
[25] Wardin A.W. P.171.
[26] McCarthy M. P.59.
[27] История ЕХБ в СССР. C. 84; Каретникова М.С. «Старостиха» // Мария. 1995. № 2(3). С.7; Савинский С.Н. Указ.соч. С.148; Попов В. «Старостиха редстоковской церкви» Елизавета Черткова // Истина и Жизнь, 2006, №5. С.32, 35; Кузнецова М. Елизавета Черткова – образец строгой честности // Мария, 2012. №2. С.12; и др.
[28] Лесков Н.С. Указ.соч. С.268.
[29] Там же. С.285.
[30] Там же. С.286.
[31] Там же. С.163-164.
[32] Там же. С.278.
[33] В 1832 году он присоединил к своей фамилию жены, наследницы графов Чернышёвых, и стал первым из графов Чернышёвых-Кругликовых.
[34] Приходилось слышать возражение: сейчас Давыдов знаменит, а сто лет назад мог быть знаменит Кругликов. В этой связи автором был просмотрен ряд книг, посвященных героям Отечественной войны 1812 года, изданных еще до революции 1917 года (Головин Н. Н. 1812 год: Альбом Отечественной войны и ее героев. – СПб. – М.: 1902; Елчанинов А.Г. Герои-полководцы 1812 года. – М.– СПб.: 1912; Елчанинов А.Г. Герои-офицеры в войну 1812 года. – М. – СПб.: 1912; Выставка 1812 года. – М.: 1913). Эти издания подтвердили всенародную известность Давыдова, а имя Ивана Кругликова (Чернышева-Кругликова) не встретилось ни разу.
[35] Лесков Н.С. Указ.соч. С.283.
[36] Достоевская А. Г. Воспоминания. – М.: 1987. С.278.
Датировка может быть уточнена на основании следующего факта: ночлежный дом (2-я рота Измайловского полка, д. 14) был открыт 25 марта 1873 года на средства «Общества ночлежных приютов» (председатель – Ю.Д.Засецкая), о чем сообщила газета «Голос» (27 марта 1873 г . № 86) (Летопись жизни и творчества Ф.М.Достоевского. Т.2. – СПб.: 1999. С.363).
[37] РГИА. Ф.1574. Оп.2. Д.63.
[38] Новое время. 1883. № 2462. 5(17) января. С.3.
[39] Лесков Н.С. Указ.соч. С.279-280.
[40] Лесков Н.С. Указ.соч. С.281-283.
[41] Лесков Н.С. Зеркало жизни. – СПб.: 1999. С. 571.
[42] Ливен С. Указ.соч. С.42.
[43] РГИА. Ф.702. Оп.1. Д.1. Л.43-48; Ливен С. Указ.соч. С.37; Каретникова М.С. История Петербургской церкви ЕХБ // Альманах по истории русского баптизма. Вып.2. – СПб.: 2001. С.22; Корабель А.И. Via sacra. Святой путь. – СПб.: 2012. С.138-139.
[44] Лесков А. Указ.соч. С.339.
[45] С.84.
[46] Fountain D. P.15-16; Мицкевич А.И. Указ.соч. С.81-82.
[47] Ливен С. Указ.соч. С.11.
[48] Ливен С. Указ.соч. С.11; Гражданин. 1874. № 8. 25 февраля.
[49] Авторская позиция о равно важном вкладе западных и российских факторов в формировании евангельского христианства на Северо-Западе России хорошо согласуется с выводами на данный счет историков В.Попова и К.Прохорова (Попов В.А. Евангельская миссия лорда Редстока // Путь богопознания. 1997. Вып. 2. С.116; Прохоров К. Между Западом и Востоком // Богословские размышления. 2012. № 13. С.71-72, 76).