Как уверовала Елизавета Иванова Черткова
Как уверовала Елизавета Иванова Черткова
Елизавета Ивановна Черткова (1832–1922) является одной из наиболее выдающихся представительниц движения евангельских христиан в России. О ее жизни и деятельности писали и продолжают писать достаточно часто. Можно отметить публикации последних лет таких авторов, как В.Попов[1], М.Кузнецова[2], К.Харченко[3] и др. Вместе с тем следует отметить, что многие детали ее биографии нам по-прежнему неизвестны, а некоторые неточности прежних исследований нуждаются в исправлении, в свете обнаружения новых архивных документов.
В этой связи в настоящем докладе хотелось бы осветить начало духовного пути Чертковой и прежде всего вопрос о том, как она пришла к вере. Следует сказать, что в этом вопросе царит определенная путаница. Очень часто Чертковой приписывается духовный путь, пройденный другой известной евангелисткой – Юлией Денисовной Засецкой. Выяснению этого вопроса был специально посвящен мой доклад «Кто пригласил лорда Редстока в Россию?», представленный здесь в Великом Новгороде на прошлогодней конференции. В нем были изложены факты и аргументы, показывающие, что Лесков в «Великосветском расколе» изобразил в образе «старостихи» не Черткову, а Засецкую. Но тогда встает вопрос: а каким же был путь к Богу Чертковой?
Из евангельской историографии известно, что она пережила смерть двух несовершеннолетних сыновей. Особенно на нее повлияла смерть младшего сына Миши. А.В.Карев, делая в 1967 году юбилейный доклад в связи с 100-летней годовщиной братства ЕХБ, сказал: «История духовного пробуждения и возникновения евангельских христиан-баптистов в Петербурге полна особой духовной прелести. В высокопоставленной семье генерал-адъютанта царской армии Черткова заболел сын – маленький мальчик Миша. Через своего воспитателя – горячего христианина – Миша полюбил Христа и в беседах со своей матерью, Елизаветой Ивановной Чертковой, весьма светской женщиной, хотя внешне и очень религиозной, сильно повлиял на ее душу. Болезнь мальчика Миши, несмотря на все старания лучших врачей, ухудшалась и, наконец, он закрыл навсегда свои детские глазки. Но после смерти сына пробужденная им мать встретилась как-то за границей с благословенным английским проповедником Редстоком и пригласила его в Петербург»[4].
Архивная находка – дневник Чертковой
Заметим, что краткий рассказ Карева является вторичным источником и потому нуждается в проверке и дополнении. В последние годы архивная находка, сделанная автором, позволила узнать существо дела от самой Е.И.Чертковой. В Российском государственном историческом архиве сохранился ее дневник, который она вела с 1870 по 1872 гг.[5] Этот бесценный первоисточник содержит нужные нам сведения о том, как уверовала Черткова, а также показывает, что еще до приезда лорда Редстока в Санкт-Петербург, Черткова была исповедующей Евангелие христианкой и посвятила себя тюремному служению в Петербурге, посещая узниц Литовского замка.
Справка. "Литовский замок" – здание, располагавшееся на участке, ограниченном Мойкой, Крюковым каналом, ул. Декабристов и пер. Матвеева; против Новой Голландии. Построено в 1787 году по проекту И. Е. Старова. Замком называлось, поскольку каждый из пяти углов был отмечен башней. Некоторое время в нем располагались казармы Литовского полка, а с 1822 года размещалась городская тюрьма для уголовных преступников. Замок сгорел в дни февральской революции 1917 г., и был разобран в 1929-1930 гг.[6]
Согласно дневнику Чертковой, в Литовском замке она читала Евангелие узницам, стараясь открыть им Христа, чтобы Он исцелил их души. Особый интерес представляет история ее отношений с Дементьевой и Беляевой, с которыми Черткова познакомилась 26 октября 1871 года. Эти женщины были фигурантами громкого «нечаевского дела», первого в России публично слушавшегося политического процесса, по которому были преданы суду 87 человек. Именно это дело послужило для Достоевского толчком к написанию романа «Бесы». Решением Петербургской судебной палаты Дементьева и Беляева за революционную деятельность были приговорены к тюремному заключению, которое отбывали в Литовском замке[7]. Раз в неделю Черткова посещала их: давала уроки английского языка, приносила книги, однажды читала им свою любимую 14 главу Евангелия от Иоанна. В ее дневнике 9 ноября появляется запись: «Принесла им книги. Книги и занятие английским языком – это предлог. Но что, если я не сумею идти дальше предлога?»
То, что произошло через неделю невозможно читать без волнения. Мы обращаемся к страницам дневника, написанным рукой Елизаветы Ивановны Чертковой.
Из дневника Е. И. Чертковой
Ноября 16-го [1871].
Нездоровилось, но, не желая пропустить день английского урока Дементьевой, отправилась к ней, а чтобы не увеличить простуды – только к ней.
Урок прошел благополучно, она положительно даровитая девушка, и занимается с увлечением. Дала ей выучить наизусть стихи Лонгфелло (Longfellow) возвышенного, религиозного направления (заметим для сведения, что Дементьевой – 21 год, а Чертковой – 39).
По окончании урока, сделав над собою большое (зачеркнуто слово «ужасное») усилие, я сказала Дементьевой и Беляевой: «А знаете ли, что я чувствую, будто бы всякое занятие, которому я посвящаю свое время, если не имеет в себе хоть искры Евангельской – есть потерянное мною время?»
Они на меня бессмысленно посмотрели. «Позвольте мне вам и нынче прочесть главу из Евангелия?» – «Мне кажется, – отвечала Дементьева, немного замявшись, – что это чтение удобнее делать про себя». – «А вам случается про себя читать Евангелие?» – «Редко».
Что же мне было делать? Этим и кончить попытку познакомить их с словом Твоим, Спаситель мой?!
Что-то сильно во мне забилось, не хотелось, а что-то принуждало меня говорить: «Знаете ли вы, отчего я так настаиваю на слово Божие? Мне бы не хотелось навязывать вам его, но не могу не желать поделиться с вами в том, что это Слово для меня сделало!» – и тут я стала рассказывать про себя (а что это мне стоило, один Бог знает!).
Сказала, как я жила много лет беспечно, самою пустою светскою жизнью, как для меня религия и слово Божие, были какою-то официально-холодною формальностью, как я лучшие года свои проводила без одной серьезной мысли в светских удовольствиях, иссыхающих (устар.; лучше – иссушающих) душу и сердце, когда я вдруг очутилась в Англии, и наткнулась на господина (Captain Trotter), который, увидя меня в первый раз, взял меня за руку, и серьезно смотря мне в глаза, спросил: «А что делает душа ваша?» Как я подумала, что он сумасшедший, как я его на место свое думала поставить холодным ответом, что душа моя касается меня одной; как он тихо и скромно просил позволения продолжать разговор; с какою страстною любовью он заговорил о Спасителе; как впервые Спаситель мне представился не теологическою, отвлеченною истиною; но живою, любящею личностью!
Справка. Капитан Джон Троттер (1808-1870) был замечательным человеком своего времени. Он получил образование в Харроу. С 1825 по 1836 год служил в лейб-гвардии и оставил службу в чине капитана. Пережив обращение к Богу в 1839 году, Троттер стал одним из самых влиятельных проповедников своего времени. Одной из его постоянных тем был призыв к добросовестному изучению Слова Божьего. Он имел обыкновение говорить: «Нет такого понятия, как короткий путь к глубокому знанию Священного Писания».
Кроме дара проповеди, он обладал искусством беседовать в высшей степени естественно на самые глубокие духовные темы. Он мог говорить так, что его слова подобно острым стрелам проникали в сердца людей. Не имело значения, кто были его слушатели: скромные батраки, бродяги, отбросы Лондона или высокопоставленные лица. Он умел говорить к сердцам всех, и прекрасно владея Писанием, рассказывал простую историю о Кресте Христовом с неподражаемой силой и чувством.
Капитан Троттер был участником учредительной конференции Всемирного Евангельского Альянса в Лондоне в 1846 году и входил в ее деловой комитет.
Он умер в 1870 году, оставив по себе добрую память и оказав духовное влияние на жизни многих людей, в том числе на Е. И. Черткову[8].
Как мало-помалу я стала посещать знакомых этого господина [Капитана Троттера], и очутилась в совершенно новом для меня мире, в мире людей на деле показывающих, что они ученики Христа, исполняющие волю Его, живущие только для Него; как я видела, как они переносят страдания, лишения, как они встречают смерть! (Я присутствовала при многих смертных одрах, видела стоические смерти, поражающие своим мужеством, но торжествующую смерть, я только встречала у истинных христиан!)
Тут Дементьева меня перебила: «Это верно были квакеры?»
Справка. Квакеры – главным образом, в Англии и США, протестантская церковь, отвергающая церковные обряды. Отличительная черта религиозной доктрины квакеров убеждение, что Бог пребывает в сердце каждого человека, непосредственно призывая его встать на путь, ведущий к совершенной жизни.
– «Нет, не квакеры, но, впрочем, свет над ними столько же смеется, как и над квакерами». Я продолжала, что когда я стала чувствовать, что этот мир слишком овладевает моею душою, я вдруг прекратила с ним всякие сношения! Вскоре после возвратилась в Россию; и опять погрузилась в мой прежний образ жизни. Но вскоре я убедилась, что душою моею овладел, не этот мир новых знакомых, а сам Спаситель, что Он меня зовет. Я стала против Него бороться! Так проходили годы.
Я опять очутилась в Англии, и опять сблизилась с прежним кружком моих квакеров! Говоря однажды с дамою одною (Lady Radstock), я ей высказала мою задушевную мысль.
Тут я посмотрела на Дементьеву и Беляеву, они слушали меня равнодушно; из учтивости. Неужели мне продолжать, и докончить то, что у меня еще есть сказать? Неужели назвать им тех, от одного имени которых вся моя внутренность дрожит?! Моих ангелочков?
Сомнение продолжалось одну минуту, и я возобновила рассказ свой: «Я высказала этой даме [Lady Radstock] мою задушевную мысль: Я чувствую, – сказала я ей, – что Бог меня призывает, а я борюсь с Ним, противлюсь Ему! Он убеждает мой разум, Он трогает мое сердце, а я – всё противлюсь! Но Бог не может быть побежден, не может отступить, когда хочет миловать, и я дрожу, чтобы, истощив все средства милостивые, чтобы притянуть меня к Себе, Он, видя их бесполезность, призовет меня громовым ударом».
В эту минуту взошел в комнату – Миша мой, я указала на него пальцем и сказала Леди Р.: «Вот, в нем, в моем любимом, Он меня сокрушит».
– «Друг мой, отчего же дожидаться этого? Отчего не отдать себя любящему, призывающему Отцу?» – воскликнула она.
Прошло шесть недель, я воротилась в Россию, ангельчик мой заболел, доктора тут же объявили, что болезнь опасная, услали нас за границу. Мы приехали в Ментон, и начались мои полуторагодичные, Голгофские (прости мне, Господи, за это выражение) страдания.
Справка. Менто́на или Менто́н (фр. Menton) — курортный город и порт на юге Франции в 30 км от Ниццы на Лазурном Берегу Средиземного моря; последний французский город перед итальянской границей.
И тут я не остановилась, а рассказала Дементьевой и Беляевой мучения ангельчика моего; как он страстно предался чтению Евангелия, как он стал молиться, как всё яснее и яснее; живее и живее стал сознавать и чувствовать присутствие своего Спасителя, как, по его выражению, всё тело его дрожало от счастья и любви к Спасителю, как в страданиях он призывал Спасителя, и с радостной улыбкой переносил их; как он стал тосковать по небу, приготовлять меня к разлуке, завещать мне проповедовать Евангелие, и ждать встречи с ним там! Как он взял с меня слово, что я от него не скрою, когда минет последняя минута, и с какою светлою, райскою улыбкой, он, наконец, встретил из уст моих весть, что минута эта настала! Как он тут же приобщился в последний раз, обнял шею мою ручками своими, затворил глазки, чтобы проснуться в объятиях Спасителя своего!
Всё я им высказала – сказала даже, как два года спустя и старший мой мальчик был у меня взят, призван Господом, чтобы жертва была совершенна, и что он с радостью отозвался на зов! Что с тех пор одна мысль только владеет мною, мысль свидания; одно чувство все другие заглушает – чувство благодарности к Спасителю за детей моих!
Я кончила; ах как бы легче было вместо этого прочесть им главу из Евангелия! Они на меня смотрели холодно, я в них ничего не затронула! Беляева одна может быть слушала как-то серьезно, Дементьева – учтиво. Боже мой, нужно ли было это? Нужно ли было высказать самое священное, самое задушевное? и если нужно было, то зачем меня томит чувство неудовольствия, унижения, тоски? ждала ли я чудес от слов моих? Тебе нужно расти, а мне умаляться?
Позже, дома, мне кто-то напомнил слово, которое успокоительно подействовало на меня. Спаситель сказал: одни сеют, а другие жнут; и жнут там, где не сеяли. Оттого ли, чтобы никто не мог гордиться? Ни сеющий – потому что он не видит, чтобы зерно всходило; ни жнущий – потому что он знает, что не он посеял[9].
Мы закончили чтение свидетельства Чертковой. Ощущение поразительное! Как будто бы Елизавета Ивановна открывает свое сердце не двум женщинам-арестанткам, а нам с тобой, дорогой читатель. Не верится, что эти строки написаны почти полтора столетия назад, но над тем, что исходит от Бога, время не властно.
Память о Мише
Образ младшего сына даже спустя десятилетия продолжал волновать материнское сердце. В 1910 году Черткова напечатала в книгоиздательстве Фетлера брошюру, которая так и называлась «Миша». Ее содержание составляют дневниковые записи матери и воспитателя, сделанные в период Мишиной болезни. Цель брошюры выражена в предисловии следующими словами:
««Иисус, взяв дитя, поставил его посреди них» (Мк. 9:36). Он взял дитя в Свои сильные, Пастырские руки, явил ему любовь Свою и поставил его на малое время среди тех, которые сначала отуманенным от слез, а потом прояснившимся взором следили за чудным делом Божиим. Следили и дивились; научились веровать и славить; и когда дитя было взято от них, оно унесло сердца их с собой к Тому, Кто возлюбил его и их и всех. Пусть дитя опять станет «посреди нас» и позовет нас к Нему!»[10].
Эта небольшая книжка распространялась во многих евангельских собраниях Петербурга[11]. Упоминает о ней в своем дневнике и Софья Андреевна, жена Льва Толстого. Нужно сказать, что единственный, оставшийся в живых, сын Чертковой, Владимир, был самым близким другом и сподвижником великого писателя. Через эту призму нужно воспринимать и то, что пишет Софья Андреевна:
«02.07.1910. Приезжала мать Черткова. Она очень красивая, возбужденная и не совсем нормальная, очень уже пожилая женщина. Редстокистка, тип сектантки, верит в искупление, верит в вселение в нее Христа и религию производит в какой-то пафос. Но, бедная мать, у нее умерло два сына, и она подробно рассказывала о смерти меньшого, восьмилетнего Миши. Прошло с тех пор 35 лет (на самом деле, без малого 44 года), и рана этой утраты свежа, и сердце у нее измучено горем, и с смертью ее меньшого Миши прекратились навеки все радости жизни. Слава Богу, что она нашла утешение в религии.
09.07.1910. Мать его [Владимира Черткова] прислала мне книжечку «Миша» об ее умершем мальчике. Я ее прочла, очень трогательно, но в ее отношениях к Иисусу, к Богу, даже к ребенку – много искусственного, мне непонятного»[12].
Конечно, Софья Андреевна характеризует Черткову со своей позиции неверия в искупление Христом наших грехов, но нам ее записи говорят о многом, об особых отношениях, которые связывали мать и сына, над которыми ни смерть, ни время были не властны.
Как уверовала Черткова: хроника событий
Тюремный дневник и брошюра «Миша» позволяют реконструировать хронологию событий, повлиявших на обращение к Богу и начало христианского служения Чертковой. Там, где в источниках отсутствует датировка, автором сделано приблизительное датирование, обозначенное курсивом.
До конца 1850-х гг. – Черткова в течение многих лет жила обычной жизнью аристократки, проводя ее в светских удовольствиях; религия и слово Божие были для нее формальностью.
Конец 1850-х – по 1865 гг. – знакомство Чертковой с английскими евангельскими верующими-ревивалистами. К 1859 году в Англии распространилось массовое движение духовного пробуждения – ревивализм, оживившее церкви[13]. Часто бывая в Англии, Черткова близко познакомилась с евангельскими верующими-ревивалистами (Капитаном Троттером, семьей Редсток и др.), посещала их собрания, видела их живую веру. Однако вернувшись в Россию, она погрузилась в прежний образ жизни, хотя воздействие благодати Божьей на ее душу продолжалось, о чем говорят ее слова: «Вскоре я убедилась, что душою моею овладел не этот мир новых знакомых, а сам Спаситель, что Он меня зовет. Я стала против Него бороться!» В этой внутренней борьбе проходили годы[14].
1865, середина года (или 1864 год) – разговор Чертковой с леди Редсток в Англии, в котором Елизавета Ивановна высказывает свою сердечную тревогу о том, что она противится призыву Бога, и что, истощив средства милостивые, Бог может призвать ее «громовым ударом», забрав у нее любимого сына Мишу[15].
1865-1866 – смертельная болезнь Миши Черткова. По возвращении в Россию Миша заболел. Врачами было назначено лечение на юге Франции. Сначала Миша боялся смерти. Черткова не знала, как приготовить сына, много молилась, чтобы Господь научил ее. В какой-то момент Миша помолился и в нем произошла перемена. Он сказал матери: «Ничего мне теперь не страшно: ни смерть, ничто. Я так счастлив!» 22 января Черткова пишет: «Сердце мое вздрогнуло от счастья; я поняла, что это был ответ на мою молитву». 31 января Миша молится: «Господи, дай мне быть здоровым, если только это Тебе угодно. Дай мне терпение в моих страданиях, дай мне новую душу, новую любовь, новое терпение. Господи, будь близок ко мне!» 17 апреля Миша говорит: «О, мама, я так счастлив, так счастлив, так сладко знать, что я принадлежу к стаду Спасителя! Я старался удержаться, но более не могу, мое счастье вдруг прорвалось. О, мама, я буду стараться все ближе и ближе быть к Иисусу». Лето они провели в горах, к осени вернулись в Ментон. 16 октября 1866 года Мише исполнилось 10 лет. 25 ноября Миша говорит матери: «Я думаю, что умираю. Я чувствую, что не могу поправиться, что слабость моя увеличивается, но это всё нисколько меня не пугает. Я ведь так хорошо знаю, куда я иду. Нынче умру, а завтра буду с ангелами, с Иисусом!» Отец Миши пишет из России и говорит, что Мишутка его как-то приближает к небу, что он совсем иначе смотрит на вещи, что все ему кажется ничтожным в сравнении с вечной жизнью. Услышав это, Миша воскликнул: «О, мама, как я рад, как я рад за папа́! Может быть, Бог для этого послал мне такую длинную болезнь». Последние дни Миша мало-помалу слабел. После приобщения святых тайн, за два дня до смерти, он заснул, тихо спал весь следующий день и вечером третьего дня, 3(15) декабря 1866 года душа его отошла к Господу[16].
1868, 29 ноября – через два года Черткову ждет новое испытание: умирает 16-летний старший сын Гриша[17]. Она приходит к убеждению, что сын «призван Господом, чтобы жертва была совершенна», и утешается тем, что он, как и Миша, с радостью отозвался на зов. К столь трудному испытанию Бог приготовил ее загодя. Она видела много смертей, но торжествующую смерть впервые увидела в общине пробужденных христиан в Англии. Это поразило ее. Теперь через эту же блаженную смерть на ее глазах прошли ее дети. С тех пор она жила мыслью о будущем свидании с сыновьями и с чувством благодарности за них к Спасителю[18]. Прежняя светская жизнь оставлена ею. Она находит утешение в Боге и в служении Ему[19].
1870, февраль – начало тюремного служения Чертковой. Сохранились записи ее тюремного дневника с февраля 1870 по апрель 1872 года, из которых видно, что главная цель ее посещений Литовского Замка – чтение Евангелия узницам и желание пролить свет Божий в их души. В числе ее подопечных встречаются фигурантки громких дел: Авдеева, участвовавшая в убийстве фон Зона (это дело рассматривалось в Санкт-Петербургском окружном суде 28-29 марта 1870 г.), уже упомянутые революционерки Дементьева и Беляева. Тюремным служением Черткова продолжала заниматься многие годы. В списке личного состава Дамского комитета Общества попечительного о тюрьмах на 1879 год в списке директрис значится ее имя[20]. Софья Ливен пишет, что в этой должности Черткова имела право входить во все тюрьмы Петербурга, и повествует, как благодаря ее свидетельству в тюремной больнице перед смертью обрели мир с Богом цыганка и в другой раз солдат[21].
1871, январь – Черткова открыла и содержит на собственные средства многие годы Екатерининский приют в Галерной Гавани по адресу: Канареечная улица, д. 3. В приют принимались девочки всех сословий от 8 до 12 лет. По достижении 17-летнего возраста им предоставлялась возможность поступить в женскую учительскую семинарию и по ее окончании получить дипломы сельских учительниц[22]. В дневнике Чертковой упоминается, как она в 1870 году откликалась на просьбы отдельных арестанток, помогая устроить их малолетних детей в приюты Петербурга[23]. Возможно, соприкоснувшись в этом вопросе с большой нуждой, она решила создать собственный приют, где детям было бы хорошо, и они воспитывались в евангельском духе.
1872-1873, зима – встреча Чертковой с лордом Редстоком в Швейцарии на курорте Веве. Редсток находился там вместе с матерью и сестрою, которые помогали ему в деле проповеди. Они ходили по улицам и гостиницам уютного городка, заводили речь с иностранцами о конференциях лорда, приглашая прийти и непременно послушать. Русские дамы особенно охотно откликались на приглашение. Лорд проповедовал в салоне гостиницы, где остановился[24]. Черткова в учении Редстока смогла найти утешение своему материнскому горю, которого не нашла в формальной принадлежности к русской церкви[25].
1874, февраль (или в ту же зиму ранее) – по приглашению Чертковой, Засецкой и других великосветских дам лорд Редсток приезжает в Санкт-Петербург; через его проповедь начинается евангельское пробуждение в высшем свете, которое постепенно охватывает все слои петербургского общества и распространяется на всю Россию[26].
Выбор евангельской веры: выводы
Впервые публикуется дневниковое свидетельство Е.И.Чертковой о ее духовном пути к Богу, результат архивной находки автора. Дневник Чертковой уникален в том отношении, что он является наиболее ранним письменным источником петербургского евангельского движения 1870-х гг. Он предваряет пробуждение, показывает, что Черткова обратилась к Богу и была деятельной евангельской верующей еще до начала петербургского пробуждения 1874 г., связанного с проповедью лорда Редстока.
Дневник Чертковой позволяет по-новому высветить обстоятельства и этапы начала ее духовной жизни. Так, в ее призыве к Богу весомую роль сыграл круг английских ревивалистов (Капитан Троттер и семья Редсток), ее общение с ними и посещение их собраний. Однако решающий призыв и последовавшее обращение к Богу произошло в период с 1865 по 1868 годы и было связано с личным горем Чертковой – продолжительной болезнью и смертью двух ее несовершеннолетних сыновей. После этого прежняя светская жизнь была оставлена ею, а близкое знакомство с английскими ревивалистами и их живая вера определили ее выбор евангельской веры, которому она следовала на протяжении своей долгой жизни в Господе (свыше 50 лет).
Черткова сразу же и бесповоротно посвятила свою жизнь служению Богу. Она занималась тюремным служением, на свои средства основала и содержала детский приют. Судя по всему, на нее сильно повлияли слова Миши, завещавшего ей проповедовать Евангелие и ждать встречи с ним на небесах. Вера и служение Чертковой с момента обращения носили отчетливо евангельский характер, в чем убеждают записи ее дневника. В качестве иллюстрации можно напомнить ее слова, сказанные в тюремной камере двум женщинам: «А знаете ли, что я чувствую, будто бы всякое занятие, которому я посвящаю свое время, если не имеет в себе хоть искры Евангельской – есть потерянное мною время?» Эти слова отражают уже евангельскую, а не православную, духовность и сказаны в 1871 году, более чем за два года до судьбоносного приезда лорда Редстока в Петербург.
Как раз отход от православия, к которому Черткова принадлежала по факту детского крещения, и личный выбор евангельской веры определяет ее дальнейшие действия. Сделав этот выбор, она желает предложить его всему обществу. Поэтому она среди тех, кто приглашает и обеспечивает приезд проповедника лорда Редстока в Россию, с проповеди которого в 1874 году начинается евангельское пробуждение в Петербурге. Таким образом, личный выбор Чертковой сыграл значительную роль в появлении на русской земле евангельской церкви, в отличии от православия, стремившейся восстановить учение и практику апостольского христианства так, как они описаны в Новом Завете.
Нужно сказать, что Черткова была не единственной дамой, усвоившей евангельскую духовность еще до начала евангельского пробуждения в столице. К имени Е.И.Чертковой нужно добавить, как минимум, имена княгини Н.Ф.Ливен, литератора Ю.Д.Засецкой, вдовы статского советника М.Г.Пейкер и ее дочери А.И. Пейкер, сестер Козляниновых. Каждая из этих дам, принадлежа к высшему свету, свободно путешествуя по Европе, имея там связи, зная европейские языки, лично познакомилась с евангельскими общинами пробуждения в Англии, Франции, Швейцарии. Выбор каждой из них между православием и евангелизмом в пользу последнего сделал этих дам каналом, по которому евангельский тип христианства пришел в Россию и укоренился в части российского общества. Когда приехал лорд Редсток, эти дамы сразу сформировали вокруг него евангельское собрание, к которому Господь стал прилагать спасаемых.
Заключение
Сегодня мы узнали больше о выдающейся представительнице евангельского движения в Петербурге и России – Елизавете Ивановне Чертковой. Однако о многом в долгой и плодотворной жизни этой замечательной христианки мы по-прежнему знаем мало либо ничего. Это касается добрых отношений Чертковой и ее мужа с несколькими поколениями императоров и императриц (особенно императрицей Марией Федоровной), ее хлопот за преследуемых правительством сектантов. Мы мало знаем о евангельских собраниях в ее доме в Галерной Гавани, где специально для их проведения ею был построен флигель. Еще меньше известно о последних годах ее жизни в эмиграции, которые она провела в Англии. Отечественные и зарубежные архивы и библиотеки до сих пор хранят немало находок и открытий, поэтому исследования необходимо продолжать…
В печатном виде статья опубликована:
Степанов В. Как уверовала Елизавета Ивановна Черткова // Феномен Российского протестантизма: материалы научно-исторических конференций. Великий Новгород: Храм Христа, 2018. Стр. 236-251.
Библиография
Архивные источники
РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1, л.1-72.
РГИА. Ф. 1574, оп. 2, д. 63, л.71.
Литература
Братский листок. Октябрь 1910. С.11.
Гражданин. 1874. № 8. 25 февраля.
Дневники Софьи Андреевны Толстой: 1910. М.: Советский писатель, 1936.
Заруцкий Кир. Одна из конференций лорда Рэдстока в Веве // «Церковно-общественный вестник», № 38, 29.03.1874, с.6-8.
Кернс Э. Дорогами христианства. М.: Протестант, 1992.
Коррадо Ш. Философия служения полковника Пашкова. СПб.: Библия для всех, 2005.
Кузнецова М. Елизавета Черткова – образец строгой честности // Мария. №2, 2012. С.12-15.
Ливен С. Духовное пробуждение в России. Корнталь: Свет на Востоке, 1990.
Миша [Чертков]. СПб.: Книгоиздательство духовной литературы, 1910.
Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. СПб.: Тип. Г. Шпарварт, 1880.
Попов В. «Старостиха редстоковской церкви» Елизавета Черткова // Истина и Жизнь. № 5, 2006. С. 32-35.
Степанов В. Кто пригласил лорда Редстока в Россию? (в печати).
Толстой Л.Н. ПСС. Т. 85. М.: Художественная литература, 1935.
Харченко К. О Елизавете Чертковой // Богомыслие. № 18, 2016. С.136-158.
Хегглунд Б. История теологии. СПб.: Светоч, 2001.
Хейер Э. Религиозный раскол в среде российских аристократов в 1860-1900 годы. М.: Икар, 2002. C.45-46.
Wardin A. W. On the Edge. Eugene, Oregon: 2013.
Электронные источники
https://ru.wikipedia.org/wiki/Черткова,_Елизавета_Ивановна (дата обращения: 15.08.2017)
http://slovari.yandex.ru/~книги/Революционеры/Дементьева Александра Дмитриевна/ (дата обращения: 06.11.2014)http://walkspb.ru/zd/litovskiy_zamok.html (дата обращения: 09.08.2017)
http://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/093/751.htm (дата обращения: 09.08.2017)
http://www.electricscotland.com/history/burns/chapter17.htm (дата обращения: 15.08.2017)
[1] Попов В. «Старостиха редстоковской церкви» Елизавета Черткова // Истина и Жизнь. № 5, 2006. С. 32-35.
[2] Кузнецова М. Елизавета Черткова – образец строгой честности // Мария. №2, 2012. С.12-15.
[3] Харченко К. О Елизавете Чертковой // Богомыслие. № 18, 2016. С.136-158.
[4] Братский вестник. 1967. № 4. С.15.
[5] РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1, л.1-72.
[6] http://walkspb.ru/zd/litovskiy_zamok.html (дата обращения: 09.08.2017)
[7] http://www.booksite.ru/fulltext/1/001/008/093/751.htm (09.08.2017); http://slovari.yandex.ru/~книги/Революционеры/Дементьева Александра Дмитриевна/ (06.11.2014)
[8] http://www.electricscotland.com/history/burns/chapter17.htm (15.08.2017)
[9] РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1, л.42-49.
[10] Миша [Чертков]. СПб.: Книгоиздательство духовной литературы, 1910. С.7-8.
[11] Братский листок. Октябрь 1910. С.11.
[12] Дневники Софьи Андреевны Толстой: 1910. М.: Советский писатель, 1936. С. 87-88, 98.
[13] Кернс Э. Дорогами христианства. М.: Протестант, 1992. С. 340; Хегглунд Б. История теологии. СПб.: Светоч, 2001. С.329-330.
[14] РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1, л.43-45.
[15] Там же, л.45-47.
[16] Там же, л.45-48; Миша. С.4-40; прим.авт. – согласно брошюре «Миша» (с.11, 19), в январе 1865 года мальчик уже был серьезно болен и находился в Ментоне; однако фрагментарность записей дневника Чертковой (с.19-40) наталкивает на мысль, что описанные события могли произойти и в течение одного года, с января по декабрь 1866 г. (с.32); в пользу последнего говорит и указанный на тот момент возраст старшего сына Гриши – 14 лет (с.25).
[17] https://ru.wikipedia.org/wiki/Черткова,_Елизавета_Ивановна (15.08.2017).
[18] РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1, л.48.
[19] Толстой Л.Н. ПСС. Т. 85. М.: Художественная литература, 1935. С. 5.
[20] Никитин В.Н. Тюрьма и ссылка. СПб.: Тип. Г. Шпарварт, 1880. С.665-666.
[21] Ливен С. Духовное пробуждение в России. Корнталь: Свет на Востоке, 1990. С. 37-42.
[22] РГИА. Ф. 1574, оп. 2, д. 63, л.71.
[23] РГИА. Ф. 702, оп. 1, д. 1.
[24] Кир Заруцкий. Одна из конференций лорда Рэдстока в Веве // «Церковно-общественный вестник», № 38, 29.03.1874, с.6-8.
[25] Хейер Э. Религиозный раскол в среде российских аристократов в 1860-1900 годы. М.: Икар, 2002. C.45; Wardin A. W. On the Edge. Eugene, Oregon: 2013. P.169-171; Коррадо Ш. Философия служения полковника Пашкова. СПб.: Библия для всех, 2005. C.39-40.
[26] Гражданин. 1874. № 8. 25 февраля; Wardin, A.W. P.169-171; Хейер Э. Указ.соч. C.45-46; Степанов В. Кто пригласил лорда Редстока в Россию? (в печати).
