Роль женщин в евангельском движении

Опубликован от Степанов В. А. вход Неизвестная история · 10 февраль 2018
Tags: Роль_женщины_в_евангельском_движении

Роль женщин в евангельском движении в

Санкт-Петербурге: исторический обзор

(1874 – по настоящее время)

Положение женщин и характер их служения в евангельских церквах имели свои особенности в Санкт-Петербурге. Женское евангельское служение здесь в силу определенных причин (богословских, социальных, культурных) имело больше возможностей для развития и сыграло более важную роль, чем на юге России.

Евангельское движение в Санкт-Петербурге на протяжении всей своей истории вовлекало в свою орбиту одаренных сестер, становившихся известными на всю Россию и за ее пределами.

В докладе рассматриваются формы, особенности и результаты женского служения в разные периоды российской истории: с момента начала евангельского движения в Санкт-Петербурге до настоящего времени.

Женское служение на начальном этапе евангельского пробуждения (1874-1884 гг.)

Петербург 19 века отличался высоким уровнем культуры и образования, открытостью европейским духовным и социальным влияниям. В столице Российской империи раньше, чем в других регионах России, были восприняты идеи женской эмансипации. Поэтому закономерно, что женщины сыграли исключительно важную роль инициаторов Петербургского евангельского пробуждения, что выразилось в следующем.

Женщины первыми обратились к Богу. В 1860-х – начале 1870-х годов многие петербургские дамы высшего света в поисках истины путешествовали по Западной Европе. Это были генеральша Е.И.Черткова, сестры Козляниновы, княгиня Н.Ф.Ливен, литератор Ю.Д.Засецкая и некоторые другие. Важно заметить, что их обращение к Богу произошло уже во время тех поездок, еще до приезда лорда Редстока в Санкт-Петербург.

Женщины пригласили Редстока и покровительствовали ему. Эти обратившиеся ко Христу дамы (по крайней мере, Е.И.Черткова и Ю.Д.Засецкая) пригласили Редстока для проповеди Евангелия[1]. Когда в начале 1874 года Редсток прибыл в Санкт-Петербург, эти женщины горячо покровительствовали ему, много делая для успеха его проповеди. Можно с уверенность сказать, что не только без Редстока, но и без участия этих дам Петербургское пробуждение едва ли могло состояться.

Женщины – активные участницы «Общества поощрения духовно-нравственного чтения». Вскоре в круг лиц, охваченных пробуждением, влились высокопоставленные лица: полковник В.А. Пашков, граф М.М.Корф, граф А.П.Бобринский. Поскольку Редсток не мог постоянно находиться в Санкт-Петербурге, движение возглавил Пашков (по имени которого евангельских верующих стали вскоре называть в народе пашковцами). Он же стал во главе названного Общества, учрежденного в 1876 году и много сделавшего для распространения Благой Вести печатным путем не только в Петербурге, но и по всей России. Общество имело в числе четырех своих учредителей двух женщин: княгиню В.Ф.Гагарину и Е.И.Черткову.

Женщины проповедовали. Пашков не был противником и даже поощрял к служению женщин, одаренных в проповеди[2]. Журнал «Церковно-общественный вестник» писал 21 марта 1880 года: «В некоторых собраниях в роли проповедников выступают даже женщины»[3]. Сестры проповедовали, молились и учили на публике, например, на Петербургском съезде евангельских верующих в 1884 году[4].

Женщины благовествовали. На рубеже 1880-х годов учение пашковцев стало заметно распространяться на окраинах столицы, а также в ряде губерний России, причем отмечалось, что миссионерами его были по преимуществу женщины[5].

Женское социальное служение получило свое развитие после смены императорской власти в 1881 г. Согласно воспоминаниям Модеста Корфа:

Большие собрания теперь запрещались, и мы решили устроить вечера шитья в различных частях города, чтобы иметь возможность беспрепятственно возвещать Евангелие. Мы разделили Петербург на районы, и в каждом районе одна сестра взяла на себя руководство и работала совместно с одной помощницей. Они обязались также одновременно навещать больных в их квартирах. В нашем районе руководящей была моя жена совместно с одной дорогой верующей сестрой. В известные дни и часы бедные женщины собирались, чтобы заниматься разными рукоделиями. Я тогда приходил к ним, читал им из Слова Божия и свидетельствовал им о моем Спасителе. (…) Министерство внутренних дел дало нам разрешение на открытие этих вечеров шитья[6].

Город был разделен на пять районов, в каждом из которых велось такое служение, которым руководили Елизавета Черткова, Вера Гагарина, Елена Корф и некоторые другие сестры[7].

Женское служение в годы «победоносцевских гонений» (1884-1905 гг.)

Женщины – покровительницы. После высылки Пашкова и Корфа в 1884 году за границу, евангельское движение в Санкт-Петербурге вошло в новую фазу. У руля не осталось талантливых высокопоставленных братьев. В условиях растущих гонений Н.Ф.Ливен и Е.И.Черткова оказались в роли покровительниц движения, отважно предоставив в распоряжение верующих свои частные особняки для проведения собраний. Несмотря на строгость того времени, полиция не вторгалась в их дома. Считается, что царь Александр III, хотя и не был сторонником евангельского движения, но будучи богобоязненным человеком, не желал причинять зла вдовам[8].

Скрытое гендерное напряжение возникло в Петербургской общине сразу после высылки Пашкова и Корфа. Его причиной было отсутствие образования у «простых братьев», вставших у руля общины, и заметно уступавших в понимании Писания и грамотности хорошо образованным сестрам. По свидетельству С.Ливен:

Братья, хотя они передавали нам истины Божии просто и благоговейно, точно придерживаясь Писания, всё же проповеди их часто оставались недостаточно понятными. Я помню случаи, когда какой-нибудь хороший брат, не сильный в грамоте, неправильно прочитывал стихи из Библии и на прочитанном стихе неправильно основывал свою речь. (…) Если не было образованных братьев, то было всё же не мало получивших образование сестёр. Иногда им случалось сказать слово в собрании, у них были возможности служения в разных частных группах. Некоторые из них усердно изучали Священное Писание, пользуясь пособиями на других языках, и это обогащало их понимание Библии. Одной из таких сестёр была Констанция Сергеевна Козлянинова…[9].

Неудовлетворенность подготовленностью простых братьев к руководству общиной сквозит в ответе Анны Каргель на письмо Пашкова. Анна пишет, что ее муж Иван Вениаминович не готов теперь возглавить общину, ибо видит волю Божью в том, чтобы быть разъездным проповедником, посещая многие регионы России. К тому же устройство церкви в Петербурге кажется ему невозможным делом, поскольку, как пишет Анна:

Из слова Божия видно ясно, что все вопросы, касающиеся церкви, решала вся церковь. При теперешнем же составе, где так много различных убеждений и можно прямо сказать ни один из братьев здесь не имеет ровно никакого понятия об устройстве церкви Божией, сестры же не могут быть пресвитерами, не смотря на глубокое знание слова Божия некоторых из них, – кажется можно ли бы было и думать теперь о чем-либо серьезно[10].

Ограничение в служении женщин стало еще одним следствием прихода к руководству «простых братьев». Если Пашков имел положительное отношение к служению женщин[11], то теперь ситуация изменилась. 28 ноября 1885 года «Костинька»[12] пишет Пашкову:

В эту зиму у нас всё совсем иначе нежели было до сих пор – всё приняло более нормальную форму. Всё дело большей частью ведут одни братья. Мы, женщины, совсем отстранены и, хотя все братья полны любви, вежливости и уважения к нам – но дело ведут уже они, а не мы – у них всякий вечер бывают довольно большие собрания, иногда до 30 и 40 человек. (...) Все собрания ведут одни братья, наше дело теперь прясть и ткать, в тишине, по одиночно и в маленьких собраниях среди несведущих женщин, потом визиты бедным, больным и детям, – благодарение Богу Он Сам открывает двери и дает возможность свидетельствовать в Его любви большим и малым[13].

Такая ситуация сохранялась и в последующие годы. При проведении полицейского дознания в 1904 году, в протоколе было зафиксировано, что пашковцы собираются в доме Чертковой в Галерной Гавани. Елизавета Ивановна Черткова тоже проповедует, но лишь, когда собираются одни женщины[14].

Неформальное лидерство петербургских сестер и их активность в служении. Несмотря на то, что руководство собраниями и проповедь осуществлялась братьями, сестры-аристократки продолжали играть важную роль неформальных руководителей.

Православный автор, лично посещавший собрания пашковцев и опубликовавший в 1897 году статью о них, тонко подметил: «Не случалось слышать женщин, проповедующих на собраниях, но зато после них в частных беседах они играют первую роль»[15].

В 1890 году обер-прокурор Св.Синода К.П.Победоносцев в письме к министру внутренних дел И.Н.Дурново, сперва отметив активность сектантов на юге России, далее пишет:

Но едва ли еще не гибельнее, – особливо в Петербурге ревностное до страсти участие в Пашковской пропаганде женщин, – принадлежащих к высокопоставленному классу Петербургского общества, имеющих в нем сильные связи, обладающих значительными денежными средствами. Имена этих дам всем известны – Гр. Шувалова, Черткова, Кн. Голицына, Гагарина, Кн. Ливен, Г-жа Пейкер и др.
(…) По отъезде Редстока начались собрания у Пашкова, от коего эти женщины заимствовали тот дух необузданной пропаганды, который все более и более в них разгорается, а высокое общества их положение и связи родственные и общественные ограждают их от преследования со стороны администрации, которая обращает внимание лишь на низших агентов, коих лишь малую долю может она уследить.
При пособии этих дам, которые состоят в сношениях с Пашковым и видят в нем своего апостола, пропаганда пашковского учения достигает ныне в Петербурге весьма опасных размеров. Некоторые из них имеют даже в своем ведении приюты и школы, где стараются воспитывать детей в отчуждении от церкви[16].

Письмо констатирует то энергичное миссионерское служение, которое осуществляли великосветские дамы, под прикрытием своего высокого положения в обществе, на которое не осмеливался покушаться даже «всесильный Победоносцев».

Эта ревность к делу благовестия сохранялась и в последующие годы. Противосектантский миссионер Санкт-Петербургской епархии Николай Булгаков отмечал в своем отчете о состоянии сектантства за 1900 год, что пашковцы, особенно женщины, отличаются необыкновенным усердием к прозелитизму, стараясь при всяком удобном случае посеять в православном верующем человеке недоверие к Православной церкви и чистоте ее вероучения[17].

Объем исследования не позволяет остановиться на изложении подробностей женского служения, но все же хочется назвать имя жены генерал-лейтенанта княгини Марии Николаевны Щербатовой, проживавшей в доме № 34/32 по Невскому пр. Она устраивала от 12 дня до 4 часов вечера в помещении Римско-Католического пансиона, кв. № 50, собрания из девушек от 14 до 20 лет и из девочек от 8 лет, помещая первых в верхнем этаже, а последних в нижнем, где происходило угощение чаем, а затем велись духовные беседы[18].

Подводя итог периоду «победоносцевских гонений», заметим, что женщины внесли определяющий вклад не только в выживание, но и в развитие миссионерского и социального служения Петербургской общины в эти годы.

Женское служение в общинах евангельских христиан и баптистов в Санкт-Петербурге (1905-1928)

Новый этап развития женского служения наступил с приходом свободы вероисповедания в России в 1905 году.

Руководитель евангельских христиан[19] И.С.Проханов, как ранее Пашков, поощрял женщин к активному служению[20]. С этой целью 2-й съезд Союза евангельских христиан, прошедший с 28 декабря 1910 г. по 4 января 1911 г., утвердил составленный Прохановым вероучительный документ «О служении женщин в Церкви». Он потребовался еще и потому, что в этом вопросе было заметное расхождение с ограничительной практикой русских баптистов[21].

В преамбуле к этому документу Проханов пишет: «Есть мнение, что будто женщины не имеют никакой части работы в Церкви», что «женщина должна ограничиваться исключительно семейной жизнью. (…) Нет никакого сомнения, что обязанность женщины, как жены и матери, – самая великая ее обязанность». Однако «обязанности женщины-христианки не исчерпываются этою первою главною обязанностью. Раз женщина может быть членом Церкви, то она может – и иногда даже должна – исполнять некоторые обязанности в отношении Церкви».

В основной части документа говорится, что женщина в Церкви призвана к трем основным видам служения: 1. Служению благотворительности; 2. Служению диаконисс; 3. Служению словом в Церкви[22].

Особенно интересен третий пункт, поскольку он был уязвим для критики, на основании текста: «Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит» (1Кор. 14:34). Зная это, Проханов апеллирует к целому ряду новозаветных текстов, указывающих на служение женщин словом в собраниях, и заканчивает свою аргументацию хорошо выверенными словами:

Из всего вышеизложенного делаем то заключение, что женщины не могут выступать в собраниях в смысле поучения, приличествующего пресвитерам или учителям, но они могут в собраниях: 1) молиться; 2) пророчествовать и 3) благовествовать. Но все это они могут делать только под руководством опытных братьев. Отсюда ясно, что женщины могут трудиться на поприще миссии и состоять благовестницами от церквей[23].

Этот документ стал вероучительной классикой. В 1937 году он был принят и утвержден XI-м съездом Союза славянских общин евангельских христиан в Польше[24]. А в 1945 году, вскоре после объединения евангельских христиан и баптистов в один союз, этот документ с небольшими изменениями был перепечатан журналом «Братский вестник» в качестве руководства к действию на всей территории Союза ССР, причем руководящие братья подошли к делу творчески, добавив к трем названным четвертый пункт – служение женщин пением[25]. Вероятно, Проханов не включил этот пункт как дело самоочевидное, поскольку участие женщин в сольном и хоровом пении практиковалось, не вызывая споров, с самого начала Петербургского пробуждения.

Всё, к чему призывал Проханов, активно внедрялось не только в петербургских церквах, но и по всей России. Женщины имели свои библейские часы и специальные собрания, на которых они учились ведению хозяйства, швейному делу, кулинарии[26]. Сестры организовывали кружки рукоделия, где они изготавливали одежду, игрушки и т.п. Вся эта продукция продавалась, и доход использовался как для миссионерских целей, так и для поддержки бедных женщин. Когда число женских кружков по всей России значительно увеличилось, была созвана специальная конференция по женской работе, в которой приняли участие около ста женщин – делегатов из разных мест[27].

В 1909 году усилиями выдающегося миссионера Вильгельма Фетлера в Санкт-Петербурге была создана община баптистов. Как евангельские христиане, так и баптисты, вели в городе энергичную работу детских воскресных школ, что было отмечено чиновником МВД С.Д.Бондарем[28]. Традиционно обучением детей занимались по большей части сестры.

Мария Петровна Мясоедова

Вильгельму Фетлеру удалось привлечь к служению в Петербурге замечательную христианку Марию Петровну Мясоедову. Эта аристократка, проживавшая за границей, в молодости обратилась ко Христу, после того, как стала свидетелем уличного служения Армии Спасения в Париже[29].

У нее не было намерения присоединиться к служению Фетлера, построившего огромный «Дом Евангелия», но тот уговорил ее, капитана «Армии Спасения», что в Санкт-Петербурге ее труд еще более нужен людям, чем за границей. Она занялась привычным для нее делом, трудясь среди ночлежников, пьяниц, хулиганов и бездомных. В декабре 1913 года первый ночлежник поселился в Доме Евангелия, потом их количество выросло до пятидесяти[30].

На богослужениях в Доме Евангелия Мясоедова, наряду с братьями, проповедовала и совершала публичную общую молитву[31]. Таким образом, Фетлер, получивший образование в Англии в колледже Сперджена, делегировал одаренной сестре больше полномочий, чем это было принято в среде русских баптистов.

Неудивительно, что ее служение проповеди подвергалось критике. Отвечая на нее, она подготовила специальный трактат под названием «О женской проповеди в древней церкви». Более того, 20 июля 1926 года Мясоедова обратилась с письмом в правление Союза баптистов СССР, к которому приложила «Доклад съезду сестер на Всероссийском съезде Союза ЕХБ СССР по вопросу “О женской проповеди в древней церкви”»[32].

Однако, согласно протоколу 26 съезда баптистов, Мясоедовой на съезде не было, и вопрос о женском служении на нем не поднимался. Возможно, руководство союза не посчитало его тогда срочным. Программа съезда, прошедшего в декабре 1926 года, была насыщенной и чрезвычайно трудной. Чего стоило делегатам обсуждение одного только болезненного «военного» вопроса. Другая возможная причина отказа: правление союза баптистов могло не разделять высказываемые в докладе взгляды.

Тем не менее, Мясоедова смогла озвучить свои идеи на весьма представительном торжественном собрании сестер, прошедшем 2 июня 1927 г. в Доме Евангелия в рамках съезда Северного союза баптистов. Журнал «Баптист» писал:

Сестра М.П.Мясоедова прочла обстоятельный доклад о работе женщин на ниве Божией, начиная с Ветхого Завета, в Новом Завете и до наших дней. «Дух дышит, где хочет» (Ин. 3:8). Он охватил все человечество, а не одних только мужчин. Уже в Ветхом Завете Девора могла быть судьей (Суд. 4:4), а тем более во Христе все равны (Гал. 3:28). Все духовные люди стояли за раскрепощение женщин – Бутс, Веслей и другие, а великий апостол Павел не стыдился иметь сотрудницами женщин (Рим. 16:1, 2, 12), ибо где Дух Господень, там свобода. Наконец, женщины – мученицы за Христа – являются историческими личностями[33].

Несмотря на краткость сообщения, в нем ясно просматривается желание Мясоедовой утвердить право женщин на проповедь, опираясь на Св.Писание и исторический опыт Церкви.

Скажем кратко о дальнейшей судьбе М.П.Мясоедовой. В 1928 г. она была арестована в Старой Руссе. На допросах отвечала: «В общине баптистов я работала проповедницей и работаю до настоящего времени (...). Участвую в издании журнала, издаваемого (…) кружком молодежи Старорусской общины»[34]. Потом в ее жизни были Соловки, восемь тюрем, концентрационный трудовой лагерь, ссылка в Вологодские леса и, наконец, Сибирь, скитания, — и 14 последних лет среди отверженных и обездоленных в доме престарелых в местечке Тупик Красноярского края, где она и скончалась в 1961 году в возрасте 89 лет[35]. Издатель, поэтесса, проповедница, сестра милосердия — до последней минуты жизни.

Служение сестер Дома Евангелия в Ленинграде в 1920-е гг. было заметным явлением. Помимо уже упомянутого торжественного собрания, известно о проведении объединённого праздника ленинградских сестёр на Ржевке 4 июня 1928 г. Журнал «Баптист» писал: «Темой праздника было «Пришествие Господа». Много было пропето гимнов, сказано речей. В празднике приняли участие хор и струнный оркестр. Бог благословил служителей Господних – женщин великой радостью»[36].

Итак, женское служение как петербургских евангельских христиан, так и баптистов, в период относительной свободы между 1905 и 1929 годами было весьма активным, а у евангельских христиан оно, по инициативе Проханова, распространилось по всей территории Союза ССР.

Исключительная роль женщин в обескровленных общинах

(1930-1950-е гг.)

1929 год знаменует кардинальное изменение политики Советского государства в отношении религии. 8 апреля вышло Постановление ВЦИК РСФСР «О религиозных объединениях». Женское служение как таковое было законодательно запрещено, но на самом деле, как мы увидим, оно просто приняло другие формы.

Во-первых, массовые аресты активных братьев-служителей и политика ликвидации общин, продолжавшаяся весь сталинский период, привела к тому, что в Ленинграде с 1938 по 1946 годы не осталось ни одной легально действующей евангельской общины[37]. В этих отчаянных условиях некоторые сестры стали инициаторами проведения молитвенных собраний у себя на дому. На них в целях конспирации приглашался лишь узкий круг хорошо знакомых лиц.

Были среди сестер и особые подвижницы. Ленинградская сестра Мария Ипполитовна Долгова в 1938-1941 годах стала связной между тайными группами верующих, собиравшимися в Ленинграде, Колпине, Пушкине и Петергофе. Она проявляла большую инициативу в поддержании между ними тесных братских отношений, организовывая общие собрания. Она же принимала верующих у себя на квартире в Ленинграде, по адресу: ул.Коломенская, д. 42. Более того, она наладила связи и переписку даже с братскими общинами города Острогожска Воронежской области и г.Баку. Во время поездок туда она поднимала вопрос о дальнейшем существовании общин в связи с арестами многих руководителей и активистов. Долгова призывала верующих не обращать внимание на аресты, не бояться их, а продолжать проповедовать Евангелие, совершать крещения, соблюдая при этом осторожность и помня, что за эти действия, верующие Советской властью осуждаются по 58-й статье[38].

О дальнейшей судьбе этой героини веры кратко повествует архивная справка. Долгова Мария Ипполитовна (1900 – 06.03.1943). Член общины баптистов г. Ленинграда. Имела дочь 16 лет. Арестована 29.06.1941. Осуждена на 5 лет ИТЛ по ст.ст. 58-10 ч.2 и 58-11 УК РСФСР. Умерла 06.03.1943 г. в тюрьме № 1 УНКВД Челябинской области от кахексии[39]. Виновной себя не признала. Реабилитирована в 1989 году[40].

Были и другие ленинградские сестры, пострадавшие за веру в годы сталинских репрессий. К сожалению, мы по-прежнему мало знаем о наших подвижницах.

Во-вторых, роль женщин в церкви в эти годы была особенно велика, поскольку из-за репрессий и войны братьев осталось крайне мало. Когда Ленинградская община ЕХБ на Охте была легализована в 1946 г., сестры составляли 90% ее численности. В 1950 году эта община насчитывала 1400 членов (женщин было 1230 человек, мужчин лишь сто семьдесят[41]. Это была церковь с «женским лицом».

В-третьих, исключительно важная роль женщин в этот период выразилась в том, что сестры, лишившись мужей, воспитали детей в вере и тем самым подготовили новое поколение служителей. Спустя два десятилетия, на смену, не вернувшимся из тюрем и лагерей отцам, выросли новые служители Церкви.

Михаил Хорев вспоминал, что после ареста отца их семья (мать, три дочери и он, единственный малолетний сын) жила в Ленинграде голодно. Хорошо, если раз в неделю принесет кто буханку хлеба, – они были рады несказанно. Собрания были закрыты. Богослужение совершала мать дома, собирая детей за столом, и все время читала один и тот же текст, что «врата ада не одолеют церкви»[42]. Отец так и не вернулся, став мучеником ГУЛАГа. В юношеском возрасте Михаил Хорев, воспитанный матерью, обратился к Богу и стал руководителем ленинградской молодежи ЕХБ, а позднее известным служителем СЦЕХБ.

У Александры Георгиевны Куявской в 1937 году были арестованы и муж, и отец. Мало того, сама она 1 октября 1937 г. была выслана с пятью малолетними детьми из Ленинграда в административном порядке, как жена «осужденного по политическим мотивам». С детьми она провела 11 лет в ссылке в районе Вятки, после чего была сослана в Сибирь на «вечное поселение», с подпиской, что она предупреждена об этом. Только после смерти Сталина, в 1954 году от дальнейшего пребывания в ссылке была освобождена, а в 1958 году реабилитирована.

Сын Александры Георгиевны, Евгений Николаевич Куявский, выросший без отца в условиях ссылки, последовал вере родителей, став проповедником Евангелия. В 2014 году малым тиражом в Санкт-Петербурге вышла его замечательная книга воспоминаний «Остаться верным», где он отдает должное жизненному подвигу матери-христианки, а также отцу и деду, расстрелянным за веру в 1937 г.

Вклад сестер в создание новых общин (1950-1990-е гг.)

Нужно отметить ключевую роль женщин в поздний советский период в формировании новых общин в ряде населенных пунктов Ленобласти.

Так, в Киришах с 1978 года вокруг двух сестер постепенно образовалась небольшая группа верующих. Женщины вместе читали и разбирали Библию, молились, пели духовные гимны[43].

В Кронштадте в 1970-е годы несколько членов ленинградской церкви ЕХБ стали собираться вместе. Из-за удаленности и труднодоступности (сообщение с Кронштадтом в то время осуществлялось только морским путем) они не могли часто ездить на Поклонную Гору и два раза в неделю устраивали встречи в городе для молитвы и духовного общения. Братьев в Кронштадте не было, поэтому группой руководила Валентина Анатольевна Смоленская. Сёстры собирались осторожно, соблюдая конспирацию, ведь в те годы власти запрещали «несанкционированные моления». Постепенно группа выросла до 15-16 человек[44].

В этот период чисто женские домашние группы возникли также в Тихвине[45], Сестрорецке[46], Сосновом Бору[47].

Общим местом в этих историях было то, что, в отсутствие братьев, сестры сами знакомились и организовывали домашние группы, собиравшиеся на неделе. По воскресным дням они, несмотря на удаленность, ездили в дом молитвы на Поклонную Гору, где являлись членами церкви.

На рубеже 1990-х годов, с наступлением свободы вероисповедания, туда, где уже были группы верующих, были посланы братья-служители для проведения евангелизационных собраний. В те годы люди активно откликались на проповедь Евангелия и обращались к Богу, а местные сестры становились ядрами новых поместных церквей, принимавшими и опекавшими новообращенных.

Несколько иначе, но весьма замечательным образом, благодаря инициативной сестре А.Н.Егоровой, произошло открытие церкви в г.Ломоносове. Сначала эта сестра открыла христианскую библиотеку от общества «Библия для всех» по месту работы на авторемонтном заводе. Затем ею на рождественский вечер были приглашены работники завода и местные жители с детьми. Вечер с рассказом о рождестве Иисуса Христа, прошедший за чаем и пирогами, всем очень понравился, в том числе и руководству завода. После такого успеха территориальная администрация выделила местным верующим помещение для регулярного проведения богослужений, освящение которого 13 марта 1994 года положило начало служению Ломоносовской церкви ЕХБ[48].

Женское служение в период перестройки (1986-1990)

В аналитической справке Совета по делам религий Российской Федерации за 1987 год была отмечена тенденция к повышению роли женщин в жизни религиозных общин. Их стали чаще избирать в исполнительные органы, привлекать к решению общинных вопросов, включать в качестве ходатаев в различные делегации религиозных объединений[49].

Эта общая тенденция нашла отражение и в процессах, происходивших в Ленинградской общине ЕХБ (ЛОЕХБ). В 1986-1987 годах был поднят вопрос о допустимости женской проповеди с церковной кафедры. Правда, решался он не в общей постановке, а применительно к талантливой и одухотворенной сестре М.С.Каретниковой.

17 декабря 1986 года Братский совет ЛОЕХБ проголосовал с небольшим перевесом за разрешение женской проповеди (10 – за; 8 – против). Видимо, из-за того, что голоса разделились почти поровну, вопрос продолжал беспокоить церковь, и к его рассмотрению вернулись уже через год. 18 декабря 1987 г. Братский совет принял уже более осторожное решение: «Разрешить изредка привлекать Каретникову М.С. к проповеди».

В 1988 году женское служение на волне перестройки вышло за пределы церковных стен. Если духовные концерты хоров Поклонной Горы совершались в домах культуры смешанным составом, то служение милосердия в больнице Св.Георгия было почти исключительно женским. Руководила группой милосердия член ЛОЕХБ, врач по профессии, Вера Александровна Соболева. В группе было около 30 человек[50]. Сестры помогали тяжелобольным и следили за тем, чтобы в каждой палате лежала Библия[51].

Женское служение в современный период (1990 – по настоящее время)

В условиях свободы вероисповедания женское служение смогло раскрыться широко и многогранно. Появление большого количества новых церквей разных деноминаций не позволяет охватить всю полноту картины в рамках настоящего краткого обзора.

Отметим лишь несколько любопытных штрихов. Вопрос о проповеди Каретниковой с кафедры не оставлял в покое Санкт-Петербургскую церковь ЕХБ. 11 марта 1994 г. Братский совет снова рассмотрел этот вопрос, но уже в общей постановке. Основываясь на местах Писания (1Кор. 14:34-35, 1Тим. 2:11-12), Совет решил: женщина в церкви может совершать любое служение, кроме проповеди с кафедры, совершения хлебопреломления и других священнодействий, и не должна рукополагаться[52].

В атмосфере демократизации общественной жизни с этим решением согласились не все. Член церкви Т.Базалева даже вынесла этот вопрос на публичное обсуждение, опубликовав в газете «Протестант» статью «Женщина в церкви: кто она?», в которой писала:

В прошлом году братский совет, пребывая в посте и молитве и изучая Слово, принял решение о том, что женщины не имеют права проповедовать в церкви. Думаю, такое решение на исходе ХХ столетия, и не где-нибудь, а в Санкт-Петербурге – нонсенс! Тем более, что у нас проповедовала одна женщина – Марина Сергеевна Каретникова. Мне тоже приходилось проповедовать, начиная с 1971 года. Ездила в Эстонию, в русские общины, и никогда не встречала там неуважения к моим проповедям со стороны братьев; скорее наоборот. Полагаю, что не следует пренебрегать ревностным служением сестер, ибо почти в любой поместной церкви именно они составляют большинство всех членов[53].

Рядом со статьей Базалевой был помещен комментарий, отразивший позицию газеты, в котором предлагалось четко различать понятия «учить» и «пророчествовать». Если женщинам в церквах не позволено учить (1Тим. 2:11-12), то пророчествовать, что значит, свидетельствовать, они могут. Отсюда, заключила газета, категорический запрет женской проповеди, имеющий место в некоторых церквах ЕХБ, некорректен.

Конечно, решение Совета Санкт-Петербургской церкви ЕХБ принималось и имело силу лишь для этой конкретной общины, поэтому практика женской проповеди с кафедры продолжала иметь место в некоторых церквах города и области, особенно в случае нехватки проповедников. Например, М.С.Каретникову с удовольствием слушали в разных церквах объединения ЕХБ, особенно часто в Гатчине и Луге.

В менее консервативных церквах, например, в харизматических, методистских, в Армии Спасения, в свободных евангельско-христианских, отчасти в пятидесятнических, женское пасторское служение было достаточно распространенным явлением. В подтверждение можно назвать имена рукоположенных на пасторское служение сестер А.С.Башловой, И.Н.Косюги, О.Д.Голиковой, Ю.В.Белоусовой[54].

И все же, зная, сколько горячих споров, возражений и даже осуждения вызывает каждый случай женского пасторского рукоположения, женщине, имеющей дары мудрости и знания, легче проявить и взрастить свою харизму духовно-интеллектуального лидерства не за кафедрой, а в печатном творчестве. В этом отношении хочется особо отметить двух родных сестер-христианок: уже упоминавшуюся М.С.Каретникову как выдающегося историка евангельского движения и О.С.Колесову как замечательного христианского журналиста и литератора. Не будучи формально пасторами, они своими книгами, статьями, лекциями и беседами сумели положительно повлиять на духовное становление и развитие очень многих христиан самых разных конфессий. Сестры уже перешли в вечность, но их пример и драгоценное творческое наследие продолжают приносить плод.

Заключение

Настоящее исследование позволяет сделать следующие выводы:

1) Роль женщин в Санкт-Петербургском евангельском движении всегда была велика. Подобно женам-мироносицам, великосветские дамы первыми узрели живого Христа и обратились к Нему. Они и пригласили в Петербург Редстока. Они же создали ему условия и обеспечили аудиторию для проповеди. Редсток был каналом действия Божьей благодати, но в таком качестве он и был распознан за границей и потому приглашен русскими женщинами. В результате совместных усилий Редстока и этих дам началось духовное пробуждение, сформировавшее евангельские церкви Санкт-Петербурга и повлиявшее на всю Россию.

2) Консервативные церкви (ЕХБ, отчасти ХВЕ) всегда старались придерживаться библейских норм на женское служение, согласно которым женщина может совершать любое служение, кроме проповеди с кафедры, священнодействий и рукоположения.

Тем не менее, во все рассмотренные периоды, при отсутствии братьев-служителей (в небольших общинах, либо вследствие репрессий) сестры брали на себя функции организации собраний и проповеди. Однако для осуществления священнодействий в такие общины приглашались разъездные служители-братья.

3) В истории Санкт-Петербургского евангельского движения сложилась традиция, лучшими выразителями которой были Пашков и затем Проханов, которая поощряла служение женщин в Церкви. Богатая палитра женского служения включала служение благотворительности; служение диаконисс; служение словом в Церкви; молитвенное служение; певческо-музыкальное служение; воскресные школы. Сестры, наравне с братьями, руководили воскресными школами и хорами.

4) Петербургское женское служение на разных этапах своего развития вовлекало в свою орбиту немало талантливых сестер, становившихся известными на всю Россию и за ее пределами. Можно говорить об уникальной петербургской преемственности одаренных в служении сестер, о великолепном созвездии имен: это Е.И.Черткова, Ю.Д.Засецкая, мать и дочь М.Г. и А.И.Пейкер, В.Ф.Гагарина, Н.Ф.Ливен, сестры Крузе, М.П.Мясоедова, М.И.Долгова, М.С. Каретникова, О.С.Колесова... Конечно, список этот неполный, и мы не ставим в нем точку.

5) Если на основе настоящего исследования, понадобилось бы дать историко-богословскую рекомендацию в отношении женского служения, то стоило бы предложить поместным церквам использовать проверенный временем документ «О служении женщин в церкви», за которым стоит авторитет выдающихся руководителей церкви И.С.Проханова, Я.И.Жидкова, А.В.Карева.

6) Как историческая, так и богословская, составляющие нашего исследования дают основание думать, что в Петербурге сложилась особая евангельская традиция женского служения. Здесь это служение, по сравнению с баптистской традицией юга России, имело меньше церковных ограничений и велось более свободно, инициативно и разнообразно. В этой среде Дух Святой могущественно действовал через женщин. Их вклад в евангельское движение был плодотворен, как нигде в России, а их исторический опыт служения заслуживает самого внимательного изучения и использования в наши дни.

Библиография

Архив Пашкова (Университет Бирмингема). Ед. хр.: 2/2/834; 2/13/039.

АУФСБ СПб ЛО, П-69388.

Баптист, 1927, № 9, с.29; 1928, № 11, с.14.

Бондарь С.Д. Современное состояние русского баптизма. – СПб.: 1911, с.63.

Братский вестник, № 3, 1945, с.47-49.

Вестник Объединения Церквей ЕХБ Санкт-Петербурга и Ленинградской области, № 7, 1998, с.4; № 8, 1998, с.3; №14, 2000, с.3-4; №20, 2001, с.9; № 24, 2002, с.5; № 26, 2003, с.3; № 36, 2009, с.6; № 46, 2012, с.14-15.

Гость, 1914, № 12, с.303-304.

Записи А.С.Морозова // Архив автора.

Корабель А.И. Via sacra. Святой путь. – СПб.: 2012, с.309.

Коррадо Ш. Философия служения полковника Пашкова. – СПб.: 2005.

Корф М. М. Мои воспоминания о духовном пробуждении в России в годы 1874-1884 // Каретникова М.С. 400 лет баптизма. – СПб.: 2010, с.172-173.

Ливен С. Духовное пробуждение в России. – Корнталь: 1990.

Мария, № 1(11), 2000, с.8.

Мирт, № 2 (15), 1999, с. 1, 4-5.

Миссионерское обозрение, №№ 5-6, 1915, с.191-192.

Отчет о состоянии СПб епархии за 1897 г. // ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 89. Д. 5. Л. 109.

Петербургские пашковцы, их молитвенные собрания и учение // Санкт-Петербургский духовный вестник, № 3, 17.01.1897, с.52.

Протестант, № 6, 1995.

Проханов И.С. В котле России. – Чикаго: 1992.

Пузынин А. Традиция евангельских христиан. – М.: 2010, с.212-213.

РГИА. Ф. 797. Оп. 60 (II отд., 3 ст.). Д.135. Л. 3-4.

РО ГМИР. Ф.1. Оп.8. Д.531.

Свидетельство Смирновой Г.Е. // Архив автора.

Степанов В.А. Рожденные свыше на берегах Ижоры. Том 1. – СПб.: 2011.

Терлецкий Г. Секта пашковцев. – СПб.: 1891, с.74.

Хорев М. К/д № 3, проповедь № 16: «Избрание Елисея», около 50-й мин.

ЦГА СПб. Ф. 2017. Оп. 1. Д. 113. Л. 37, 39; Ф.9620. Оп.1. Д.16. Л.12.

ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 92. Д. 23. Л. 54; Ф. 19. Оп. 94. Д. 73. Л. 4.

Церковно-общественный вестник, №35, с.3.

Шендеровский Л. Евангельские христиане. – Торонто: 1980.

Wardin, A. W. On the Edge. - Eugene, Oregon: 2013, p.171.

[1] Wardin, A. W. On the Edge. - Eugene, Oregon: 2013, p.171.

[2] Пузынин А. Традиция евангельских христиан. – М.: 2010, с.212-213.

[3] Церковно-общественный вестник, №35, с.3.

[4] Коррадо Ш. Философия служения полковника Пашкова. – СПб.: 2005, с.56.

[5] Терлецкий Г. Секта пашковцев. – СПб.: 1891, с.74.

[6] Корф М. М. Мои воспоминания о духовном пробуждении в России в годы 1874-1884 // Каретникова М.С. 400 лет баптизма. – СПб.: 2010, с.172-173.

[7] Коррадо, с.117.

[8] Ливен С. Духовное пробуждение в России. – Корнталь: 1990, с.68, 73.

[9] Там же. С.70-72.

[10] Архив Пашкова, 2/13/039.

[11] Коррадо. С. 55-56.

[12] Очевидно, выше упомянутая Констанция Козлянинова, которую так полюбовно звали пашковцы.

[13] Архив Пашкова, 2/2/834.

[14] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 94. Д. 73. Л. 4.

[15] Петербургские пашковцы, их молитвенные собрания и учение //СПб духовный вестник, № 3, 17.01.1897, с.52.

[16] РГИА. Ф. 797. Оп. 60 (II отд., 3 ст.). Д.135. Л. 3-4.

[17] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 92. Д. 23. Л. 54.

[18] Отчет о состоянии Санкт-Петербургской епархии за 1897 г.//ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 89. Д. 5. Л. 109.

[19] Евангельские христиане – официальное название пашковцев с 1908 года.

[20] Проханов И.С. В котле России. – Чикаго: 1992, с.154-155.

[21] Шендеровский Л. Евангельские христиане. – Торонто: 1980, с.461.

[22] Там же, с. 515-519.

[23] Там же, с.516-519.

[24] Там же, с.461.

[25] Братский вестник, № 3, 1945, с.47-49.

[26] Шендеровский, с.143.

[27] Проханов, с.154-155.

[28] Бондарь С.Д. Современное состояние русского баптизма. – СПб.: 1911, с.63.

[29] Корабель А.И. Via sacra. Святой путь. – СПб.: 2012, с.309.

[30] Гость, 1914, № 12, с.303-304.

[31] Миссионерское обозрение, № 5-6, 1915, с.191-192.

[32] РО ГМИР. Ф.1. Оп.8. Д.531.

[33] Баптист, 1927, № 9, с.29.

[34] Мария, № 1(11), 2000, с.8.

[35] Корабель, с.315.

[36] Баптист, № 11, 1928, с.14.

[37] Степанов В.А. Рожденные свыше на берегах Ижоры. Том 1. – СПб.: 2011, с.93, 162.

[38] Там же. С.113.

[39] Кахекси́я (др.-греч. κακός — плохой, ἕξις — состояние) — это крайнее истощение организма, которое характеризуется общей слабостью, резким снижением веса, активности физиологических процессов, а также изменением психического состояния больного.

[40] АУФСБ СПб ЛО, П-69388.

[41] ЦГА СПб. Ф.9620. Оп.1. Д.16. Л.12.

[42] Хорев М. К/д № 3, проповедь № 16 «Избрание Елисея», около 50-й мин.

[43] Вестник Объединения Церквей ЕХБ Санкт-Петербурга и Ленинградской области (далее Вестник), №14, 2000, с.3-4; Вестник, № 46, 2012, с.14-15.

[44] Вестник, № 24, 2002, с.5.

[45] Вестник, № 36, 2009, с.6.

[46] Вестник, № 7, 1998, с.4.

[47] Вестник, № 26, 2003, с.3.

[48] Вестник, № 8, 1998, с.3.

[49] ЦГА СПб. Ф. 2017. Оп. 1. Д. 113. Л. 37, 39.

[50] Вестник, №20, 2001, с.9.

[51] Свидетельство Смирновой Г.Е. // Архив автора.

[52] Записи А.С.Морозова // Архив автора.

[53] Протестант, № 6, 1995.

[54] Мирт, № 2 (15), 1999, с. 1, 4-5.